К возвращению Марты из клиники ее семья сделала в доме ремонт, и дети украсили его. В первые выходные, когда мы отпустили ее домой, Марта выбросила весь хлам, который она скопила в кладовках, и, как она потом говорила, была счастлива от ощущения свободы, которое охватило ее. Кроме того, к нашему удивлению, она стала позволять мужу заниматься любовью чаше, чем когда бы то ни было. В первый же день, когда они с мужем оказались в спальне, она попросила его заняться с ней любовью. Это было в первый раз, когда они занимались сексом днем. Через несколько месяцев Марта испытала первый оргазм в своей жизни. Ей было тогда 47 лет.
Семья была поражена тем, насколько изменилась Марта. Дети рассказывали мне, что она стала печь для них пирожки, стала валяться на полу и играть с ними, начала стирать и помогала устраивать вечеринки для их друзей. Джорджу было сложно принять Марту такой, какой она стала. Я предложил ему тоже пройти курс терапии, но он отказался.
Однако через некоторое время первая радость Марты от того, что она наконец-то дома и здорова, прошла У нее появились трудности в общении с детьми, от которых она отвыкла. Она старалась дать им всем как можно больше внимания, но это оказалось выше ее сил. У нее снова появились тревога и чувство вины. Особенно она чувствовала вину за то, что у Барри, ее сына, проявились некоторые психологические трудности. Теперь Марта старалась быть как можно ближе к детям, когда им нужна была эмоциональная поддержка.
Через некоторое время ей стало трудно ограничивать свой утренний душ, и она стала тратить на него больше пяти минут. Дома в ванной тревога охватывала ее сильнее, чем в клинике, потому что у Марты зафиксировалась тревога именно в связи с этим местом, где она многократно исполняла свой утренний ритуал. Поэтому я провел несколько сеансов по освобождению эмоций у нее в ванной (естественно, Марта была одета).
Когда я ушел из клиники и наши встречи закончились, для Марты это было тяжелым - переживанием. Но через некоторое время она оправилась, и последнее, что я о ней слышал — это было через два года после окончания терапии, — у нее все еще оставались проблемы с утренним душем, но она стала самостоятельнее, устроилась на работу и, чтобы не опаздывать, была вынуждена ограничивать время утренних омовений. Компульсивные черты, присущие ей, остались, но она выглядела вполне нормально и сохраняла живые отношения с мужем и детьми.
Надеемся, читатели журнала убедились в том, насколько разнообразен мир психотерапевтических подходов и методик; все они в каждом конкретном случае могут вывести человека из душевного кризиса — впрочем, любая может в оказаться бессильной.
