Как свидетельствует история с шариком, рабочие живут в этой производственной ситуации даже с некоторым комфортом, интеллектуальным и душевным. Это вам не безликость конвейера, не абсолютная стандартность операций, превращающая работника в робота. Здесь есть поле для самореализации, проявления чувств, талантов и юмора. Здесь действительно можно жить, а не просто ходить на работу. Тем более что в остальных сферах жизни насчет всего этого туговато: тесное старое жилье, после работы заняться особо нечем, если говорить о занятиях, за которые можно себя уважать. Так что многие домой не торопятся.
Но эта же история с шариком говорит и о другом: об уникальности каждого станка и каждого рабочего, что в принципе недопустимо для крупного современного индустриального производства и скорее напоминает средневековое ремесло. Автор статьи совершенно справедливо говорит о «нетехнологичности советского производства».
В самом деле: купили американский станок, оставили на некоторое время в цехе — его, разумеется, «раздели» до станины, уволокли все, что можно было уволочь. Потом надо было его все-таки пустить в дело — позвали кадровых рабочих, асов, те станок заново «обули», «одели» в то, что нашли под рукой или сделали тут же в подсобном цеху по собственным чертежам, и пустили его. Работает. По отчету это оборудование американского производства. А по правде жизни?
По правде жизни выпускнику местного заводского ПТУ нужно как минимум несколько лет, чтобы освоить работу в цеху и «вписаться» в коллектив. Кроме того, чему учили по специальности, ему надо узнать:«1) с какой силой следует затянуть каждую гайку на станке; 2) какого количества ваты в ушах достаточно, чтобы заглушать шум работающего станка и в то же время слышать крики товарищей; 3) с какими словами надо обратиться к кладовщице, чтобы дала положенные рукавицы и не обиделась; 4) как нужно вести себя с начальником и мастером, чтобы сильно не «наезжали» и не бухтели, если с похмелья».
По тем параметрам, за которыми следят контролеры, продукция более или менее соответствует стандартам. Но всегда есть другие, часто не менее важные параметры, за которыми проследить невозможно и соответствие которых хоть чему-то зависит от множества факторов, включая настроение рабочего. Продукция может получиться очень плохой или очень хорошей, и у С. Алашеева телевизор нашего производства полетел через две недели, а у его соседей служит верой и правдой с 1962 года, впервые потребовав ремонта через семнадцать лет после покупки. И то, и другое ненормально. Само понятие нормы становится здесь весьма относительным. Что и называется «нетехнологичностью».
