Выяснилось, что уже в то время здесь возделывали рожь и овес, пшеницу и просо, выращивали и коноплю. Прочное место занимала в рационе жителей города и гречиха — ее зерна постоянно встречаются в слоях от XII до XV века. (Исследования злаков проведены сотрудником ГИМ Н.А. Кирьяновой.)
Но, пожалуй, еще больший интерес вызвали деревянные постройки древности. Кроме зернохранилищ, возле Никольских ворот были найдены и жилые срубы, вернее, то, что от них осталось. А при них — глиняная и деревянная посуда, гребни и игрушки детей, инструменты и кожаная обувь, украшения и поделки из кости. И это очень важно, так как именно бытовая сторона жизни людей средневековья почти не отразилась в письменных памятниках того далекого времени — в летописях и актах.
Мы нигде не прочитаем, например, о том, что и откуда привозили в XII — XIV веках в Москву купцы, отважные путешественники, рисковавшие порой не только своим товаром, но и самой жизнью. Но об этом нам скажут и крошечный осколок роскошного византийского сосуда, и обломок глиняной амфоры из Трапезунда (современная Турция), куски стеклянных браслетов и бусы из Киева, осколки расписанного золотом сирийского кубка, поливной восточной чаши и китайского фарфорового блюда.
В основном это — предметы роскоши, они поставлялись для высшей знати. Только стеклянные бусы и браслеты, производившиеся в Киеве и некоторых других городах в домонгольское время, считались доступными и недорогими украшениями горожанок.
Выяснилось и другое: уже в древности в этом, центральном районе города размешались мастерские ремесленников. Был обнаружен угол сгоревшей в пожаре постройки конца XII столетия, хозяин которой занимался сапожным делом, — обрезки кожи, детали обуви, заготовленные впрок (подошвы, задники, головки), были здесь в изобилии. От мастерской начала XIII века по изготовлению изделий из меди (скорее всего, украшений) осталась лишь яма, в которой четко фиксировались окислившиеся капли металла и куски пластин-заготовок зеленого цвета.
Район археологических раскопок включал в себя и территорию, на которой когда-то размещался храм Козьмы и Дамиана. Надежды на то, что можно будет зафиксировать какие-то фрагменты его фундаментов, у археологов не было: южное крыло здания конца XVIII века встало как раз на месте древнего храма. Но о его незримом присутствии говорили найденные во множестве кости человеческих скелетов — захоронения обширного кладбища были нарушены, когда сооружался дворец.
