И тут на подмостки поднялся местный боксёр. Он был в рубашке и штанах, но тоже босой. При его появлении в зале захлопали, а кто-то из первого ряда сказал:
– Дик, дружище, задай этому черномазому Магу трёпку, вроде той, что ты устроил мне в прошлом году. Разрешаю.
В зале дружно засмеялись, словно только ждали повода. А дружище-Дик, а это был высокого роста крепкий плечистый мужчина с бородой, осклабился и повернулся к Платону. Раздался удар колокола, и дружище-Дик бросился к противнику.
Он почти одним прыжком покрыл всё расстояние, отделяющее его от Платона. На его лице было такое свирепое выражение, словно он намеревался съесть Платона тут же со всеми потрохами. Потом он обрушил на него не один, не два, а целый вихрь сокрушительных ураганных ударов. Платон был смят, Платон исчез, Платон стал невидим. Платон был погребён под бешеной лавиной этих кулачных ударов, наносимых ему опытным бойцом.
Мистер Трелони застонал и поднял руки к голове, словно намереваясь стащить с себя парик, которого на нём не было. Доктор закусил губу и весь подался вперёд, готовый сорваться с места и бежать к рингу. То, что они видели, нельзя было назвать боем. Это было избиение. Дружище-Дик показал всем, на что он был способен. Единственное, что с удивлением отмечали джентльмены, так это то, что Платон каким-то чудом всё ещё оставался на ногах.
А затем случилось нечто поразительное. Никто ничего не понял, потому что никто ничего не успел заметить. Только шквал немыслимых ударов почему-то вдруг прекратился, а грозный дружище-Дик оказался лежащим на спине. Причём он не пошатнулся, не осел на пол медленно и постепенно, а грохнулся навзничь сразу, и большое плотное тело его замерло на выщербленных подмостках бородой вверх.
Платон, из носа и рассечённой губы которого текла кровь, застыл над поверженным противников, а потом вдруг подпрыгнул, – как всем показалось, чуть ли не до потолка, – и закричал что-то пронзительно, гортанно, вскидывая руки над головой. Зал взревел, а какой-то колонист из заднего ряда вскочил со своего места, вспрыгнул на лавку и заорал в азарте:
– Я хочу купить ещё один билет!
– И я! И мне тоже! – закричал кто-то с другого конца таверны.
– А мне дайте ещё два! – завопил толстый фермер, что было мочи, стараясь перекричать остальных, потому что в зале поднялся невообразимый шум.
Часть зрителей бросилась со своих мест к мистеру Трелони. Остальные поднялись, бурно переговариваясь с соседями и жестикулируя. Кто-то выбежал из зала на улицу. Мистер Трелони стал считать протягиваемые ему деньги, засовывать их трясущимися руками в сумку доктора и раздавать билеты. Его со всех сторон обступили зрители.
