После чая, который прошёл исключительно весело (Томас потом говорил, что никогда в жизни так много не смеялся), а всё благодаря капитану, которого избрали «лордом беспорядка», гости прошли в гостиную, расселись и стали между собой разговаривать.
А надо вам сказать, дорогой читатель, что атмосфера той изысканной эпохи, которую впоследствии назвали эпохой «рококо», наложила отпечаток не только на облик мебели и предметов интерьера, такие как картины, гобелены, ткани… Нет, дух той эпохи, проникнутый преклонением перед женщиной, распространялся буквально на всё, начиная от музыки и заканчивая тем, как проходили званые вечера, когда у кого-то собирались гости. Даже мебель теперь принято было расставлять по-другому: посередине гостиных стояло несколько изящных столиков, вокруг которых, как вокруг неких «центров тяготения», рассаживались гости на стулья или на кресла, а между ними передвигалась хозяйка, направляя и поддерживая беседу гостей…
Вот такая же приблизительно обстановка и сложилась сейчас в доме Трелони – гости беседовали на разные темы вокруг своих «центров тяготения». И тут на середину комнаты вышел капитан. В руках у него был жезл (черенок от лопаты) увитый лентами и увенчанный еловыми ветками. Он стукнул этим жезлом в пол три раза и воскликнул в наступившей тишине:
– А сейчас я, на правах «лорда беспорядка», объявляю, что мы будем петь!
Голубые глаза его сияли так, что на них, кажется, больно было смотреть долго, не моргая, как на солнце.
– Петь?.. Как петь?.. Мы не умеем! – принялись отнекиваться гости, поглядывая друг на друга с улыбками, уже предвкушая очередную шутку капитана.
– Да, петь… Но не песню, не пугайтесь, а одну распевку, которой меня научил один русский моряк, когда мы… – тут капитан запнулся, но, тряхнув головой, продолжил: – Ну, да это совсем не важно! А вот распевка дивная, просто чудо, как хороша! И поскольку она многоголосая, то потому нам следует разделиться по голосам.
Он обвёл собравшихся смеющимися глазами, охватывая всех. Встретившись взглядом с Сильвией и уже не в силах отвезти от неё глаз, он сказал:
– Для исполнения первой партии нам нужны мужчины с низкими голосами. Они будут петь всего одно русское слово, но басом: «Блин-н! Блин-н! Блин-н!»
– О-о!.. Что такое по-русски будет «блинн»? – спросил со своего места мистер Мэтьюс.
– Я точно не знаю, сэр, – ответил ему капитан. – По-моему, это то, что у нас тоже есть – жидкое тесто, тонко печёное на сковороде, круглое такое… Да не в этом суть!
