Глаза у бабушки слезились, и по морщинам стекали капельки, которых она не замечала.
— Муж после тюрьмы-то не зажился здесь на поселении. Она его как похоронила, еще держалась, а как узнала, что детдом, где их детки были, не успел эвакуироваться и его разбомбили, так и повредилась в уме. И не так, чтобы дурой стала, а словно заснула, да так и спала с открытыми глазами.
— Бабушка, — опять собрался с силами я, — а почему же она умерла, тоже тифом заболела?
— И… милый… коли бы так, а то ведь мученическую смерть приняла. Вот как ты тут маялся, спасибо ей, страдалице, что успела тебя привести, а то неизвестно, куда бы ты больной убрел-то, — бабушка опять стала дрожащей рукой гладить мое исхудавшее лицо. — Как уж она в тот вечер на вашем катке оказалась и не знаю…
— Да она всегда смотрела, как мы катаемся…
— Ну да, ну да… Эта-то шлындра начальникова со своими куклятками на коньках каталась. Ее птахи за руки взялись, да по речке бегом на коньках, а тут откуда ни возьмись Зина.
— Русалка их манит, русалка, — как закричит она, да за ними, а они знай смеются, да вперед, а там — огромная полынья еще затянуться не успела, мужики для какой-то надобности вырубили. Вот они туда и бульк, как два камушка, а Зинаида за ними. Их-то вытолкнула, а сама… — бабушка широко распахнула глаза, словно видела все, о чем рассказывала.
От слабости ли болезненной, от совести ли больной, но заплакал я.
— Ничего, ничего, ты поплачь, касатик, а ангел ей-то, Зинаиде передаст, что есть на Земле душа, по ней скорбящая, а это всякой душе надобно… А как же, — задумалась о чем-то мне непонятном бабушка, — а я еще помолюсь.
Я спрятал лицо в овчину и долго-долго плакал и, устав от слез, совсем обессилел. Бабушка, утирая глаза фартуком, тоже всхлипывала, все что-то шептала:
— А так мы за все тебе премного благодарны, Господи, и за победу и за то, что одеты-обуты. Дай Бог, вот только, чтобы весна дружная, да пораньше посадить картошку-капусту, чтобы чуток отъесться, да этих желторотых откормить. И еще прошу тебя, Господи, о милости великой: дай Бог, чтобы Сталин не болел, дай ему, Боже, здоровья, и долгих лет жизни. Аминь.
