— Я только тебя любил! — почти крикнул он. — Тебя одну!.. Ты что, ненормальная, разве это так трудно понять?
Нора знала это. Иначе, зачем бы она жила с этим полуплешивым занудным ученым. Его любовь была, как водопад, который обрушился на нее, и в котором она готова была каждый миг захлебнуться. Каким бы жалким ни выглядел он, у него было сердце, способное любить. Этим он отличался от остальных, от всех тех мужчин, с кем ей приходилось встречаться.
— А ребенок? — сказала она. — О ребенке ты думаешь?
— Думаю! Думаю, как же не думать.
— Она такая же, как ее мать. Эти две толстухи высосут у тебя капля по капле всю кровь, так и знай, — с горечью произнесла Нора.
Парни с соседнего столика снова начали смотреть на них и перешептываться. Нора, которая давно наблюдала за ними краешком глаза, наконец не выдержала:
— Пошли отсюда! — решительно сказала она.
— Давай по последней, — в отчаянии попросил он. — По самой последней.
Ему давно не хотелось пить, но он не мог заставить себя встать из-за стола.
— Ни капли больше! — возразила Нора так решительно, что он сейчас же сник.
Фит вынул целую пачку банкнот по одному леву и целую вечность отсчитывал нужную сумму. Под конец он отсчитал и пять левов чаевых для официантки, которая непонятно почему снова расплакалась. На улице они снова прильнули друг к другу. Фит задыхался, его губы начали бессвязно шептать клятвы и заклинания. Наконец она высвободилась из его липких щупалец, чтобы выбраться из этого болота человеческих чувств, не знающих ни стыда, ни жалости, навязчивых и наступательных.
— Уходи! — сказала она. — Уходи, уходи.
— Нет! Я останусь с тобой… А завтра мы поженимся, хочешь?
— Какие глупости ты говоришь! — разозлилась она. — Иди!
Но он не уходил, и она сама побежала и скрылась за грудой каких-то ящиков. Он долго искал ее в темноте, спотыкаясь и сопя, потом упал и с трудом поднялся, потирая ладонью пораненный голый затылок. Фит отчаялся найти ее и остановился.
— Нора! — позвал он жалобно. — Нора, где ты?
Нора молчала. Фит еще долго жалобно звал ее, невидимый в темноте, его голос то приближался, то удалялся.
— Нора! — в последний раз, как утопающий, позвал он.
Нора молчала и глотала соленые слезы. Сейчас она не презирала его, сейчас она снова его любила и прощалась с ним. Наконец машина стремительно тронулась с места, но поехала назад, наскочила на дерево, которое охнуло, как живое. Двигатель заглох от удара, но вскоре опять заработал, машина снова тронулась с места, проехала по декоративным кустам, по лежащим на земле водопроводным трубам и исчезла. Только тогда Нора пошла к гостинице. Администратора не оказалось на месте, она сама взяла ключ и с трудом поднялась на второй этаж. Комната оказалась тесной и жаркой, пахло пылью и канализацией. Но простыни были чистыми. Нора раскрыла окно и легла, не раздеваясь. Чувствовала она себя скверно, ее тошнило, пот заливал глаза. Комната кружилась вокруг нее, как заколдованная. Она встала и с трудом дошла до окна. Ей казалось, что пол уходит у нее из-под ног.
