): квартира для независимой жизни – пансионат и отделение сестринского ухода – традиционный дом престарелых. Однако, когда я побывал в “Ньюбридже”, мне бросилось в глаза, что он совсем не похож на те дома престарелых, которые мне доводилось видеть. Обычно старики в таких учреждениях живут человек по шестьдесят на этаже и двери их палат, как минимум двухместных, выходят в бесконечный больничный коридор. Однако пространство “Ньюбриджа” было разделено на мелкие отсеки, каждый не больше чем на 16 человек. Отсеки назывались “домохозяйствами” (
households) и должны были функционировать как настоящие семейные дома. Все палаты были одноместными, но выходили в общее жилое пространство со столовой, кухней и гостиной – как в настоящем семейном доме. Главное, что эти “домохозяйства” были небольшими, и это было сделано совершенно умышленно: исследования показали, что, если в больничном отделении проживает меньше 20 человек, это снижает тревожность и подавленность у пациентов, способствует дружбе и общению и обеспечивает ощущение уюта и безопасности. И, наконец, облегчает взаимодействие с персоналом – и все это даже в тех случаях, когда у пациента тяжелая деменция
[79]. Однако дело не только в размере, но также в планировке и дизайне интерьера помещений.
“Домохозяйства” были устроены так, чтобы как можно меньше напоминать о больнице. Двери персональных палат открывались в просторные общие помещения, что позволяло обитателям видеть, чем заняты другие, и словно приглашало присоединиться к ним. Кухня в центре общего холла предполагала, что если кому-то захочется перекусить, то ему ничего не помешает. Я просто стоял и смотрел на обитателей этого “семейного дома” – и видел, что в нем кипит бурная деятельность, как в настоящем доме, в котором живет большая семья. В столовой два старичка играли в карты. За кухонным столом сидела медсестра и заполняла какие-то бумаги – ей там было удобнее, чем за стойкой сестринского поста.
Домашняя обстановка обеспечивалась не только устройством интерьера. Сотрудники, с которыми я успел поговорить, похоже, относились к своей работе совсем не так, как в других домах престарелых. Например, никто не считал, что ходить самостоятельно – это какая-то невероятная аномалия. Мне это стало очевидно, когда я познакомился с девяностодевятилетней прапрабабушкой по имени Рода Маковер. У нее, как и у Лу Сандерса в свое время, были проблемы с давлением и к тому же ишиас, так что она постоянно падала. Хуже того, от старческой дистрофии сетчатки она почти ослепла.
