Знак вопроса, 1995 № 03 | страница 89

Основу «И цзина» составляет ряд рисунков, символов, созданных сочетанием двух элементов — целой и прерывистой черт, которые располагаются одна под другой. Из двух черт можно составить нсего четыре таких комбинации («Четыре начала»), из трех черт — восемь триграмм, а из шести — шестьдесят четыре гексаграммы.

Целая и прерывистая черта обычно толкуются как графическое выражение двух противоположных начал, лежащих в основе китайской натурфилософии, — инь и ян. Инь символизирует собой негативное, пассивное, темное, женское начало, а ян — активное, позитивное, светлое мужское. Они не столько противоположны друг другу, сколько взаимодополняющи, достраивая мир до целостной картины. Именно из сочетания инь и ян и рождается, в конечном счете, все многообразие вещей и явлений. Столь изящная и одновременно абсолютно правдоподобная концепция мироздания, как видно, существовала в Китае, по крайней мере, во 2 тыс. до н. э. и оказалась отражена в «И цзине».

У каждой триграммы или гексаграммы существовало свое название, а порой и несколько. Например, фигура из трех целых линий символизировала Небо, творчество, крепость, отца, а фигура из трех прерывистых — Землю, исполнение, самоотдачу, мать, целая линия между двух прерывистых — опасность, воду, погружение, второго сына в семье и т. д. Такие же обозначения существовали и у фигур из шести черт, например, существуют гексаграммы «раздробленность», «смирение», «питание», «вольность», «радость», «проникновение» и т. д. Позже к каждой гексаграмме приписали небольшой стих, а затем и обширный комментарий, и, по сути, речь шла уже не о простом рисунке, а о его развернутом толковании.

Но для чего же в столь глубокой древности было записано это произведение? Ответ здесь всегда дается однозначный — «И цзин» был гадательной книгой. Гадали обычно на листьях эвкалипта, сложным образом раскладывая их, разделяя, отбрасывая лишние, в результате чего и получалось необходимое число шесть из коротких и длинных листьев. Они и соотносились с конкретной гексаграммой.

Кажется, эта «гадательная функция» древней книги ни у кого особых сомнений не вызывала, но обратим внимание на примечательный факт — впервые о том, что по «И цзину» можно гадать, заговорили сравнительно поздно, лишь в VI в. Может быть, ему просто приписывалась гадательная функция, в то время как о его истинном смысле то ли забыли, то ли… никогда и не знали.