Рустен оживился и с облегчением в полруки махнул в направлении «мать моя», и неловкость этого его жеста – то, как он против воли выдал собственный ужас, – поспособствовала тому, что толпа прониклась к нему сочувствием, хотя за секунду до этого готова была над ним издеваться. Кто-то еще издал жалостливый «ох», и Рустен улыбнулся широкой ошеломленной улыбкой, которая вызвала волну великодушных аплодисментов.
Рустен не слышал во всем этом милосердия. Какой суперский уровень криков и аплодисментов. Он должен поклониться. Он поклонится. Он поклонился. Уровень криков и аплодисментов вырос, и теперь, на его слух, стал равен по громкости тому, что получил Донфри. Плюс Донфри был практически голый. А технически это означало, что он победил Донфри, поскольку Донфри потребовалось раздеться, чтобы добиться такого же результата, что есть у него, Ала Рустена.
Ха-ха, бедняга Донфри! Бегает в трусиках и майке, а все без толку.
Блондинка надела на голову Рустена сачок, и он присоединился к Донфри в картонной тюрьме.
Теперь, когда он умыл Донфри, на Рустена нахлынула волна любви к нему. Старый добрый Донфри. Он и Донфри были двумя братскими столпами местного бизнес-сообщества. Он не очень хорошо знал Донфри. Так, восхищался им издалека. Как-то раз весь клан Донфри зашел в магазин Рустена «Блеск былого». Жена у Донфри была красивая: хорошие ноги, стройная спина, длинные волосы. Смотришь на нее и глаз не можешь оторвать. Детишки у Донфри тоже выглядели классно, два эльфоподобных андрогина, вежливо спорили о чем-то может, об истории Верховного суда?
У каждой знаменитости имелось свое зарешеченное окно в картонной тюрьме. И теперь Донфри отошел от своего и приблизился к окну Рустена. Как благородно. Настоящий принц. Они сейчас немного поболтают. Толпа будет ревниво размышлять, о чем это приватно беседуют братские столпы. Но, просим прощения, нет: это останется между столпами. Отребье может отдыхать.
Донфри что-то говорил, но музыка звучала так громко, что Рустен частично оглох.
Рустен подался к нему.
– Я сказал, не переживайте об этом, Эд, – прокричал Донфри. – Вы молодцом. Правда. Без вранья. Пройдет неделя – никто и вспоминать об этом не будет.
Что? Какого черта? Что это Донфри несет? Он плохо выглядел? Опозорился? Перед всем городом? Нет уж. Он всех умыл. Может, Донфри был на какой-то другой планете? И что это – Донфри назвал его Эдом?
Донфри может поцеловать его в задницу. Это ничтожество. Этот сноб. Он об этом забыл. Он забыл, что Донфри – ничтожество и сноб. В тот раз когда Донфри заходили в «Блеск былого», они сразу же вышли, словно старинные коллекционные вещи Рустена были слишком пыльные и не годились для их дома, настоящего особняка на холме. И жена Донфри была ничуть не красивая, вдруг честно признал Рустен, бледная. Бледная, высокомерная, худая. А что до детей Донфри – кто сказал, что это его дети? Он их слегка отскреб. А попробуй-ка их теперь из эльфов вернуть в нормальное состояние. Кто они – девочки? Мальчики? Он правда не мог понять.
