— Побойтесь бога, есаул, вы ведь не женщину в постель посулами завлекаете. Не думаю, чтобы деньги, прихваченные нами в Сибири, были так велики. — Ротмистр метнул испытывающий взгляд на Дигаева. — Да и то, что заработаем, предстоит поделить на семь паев, а это уже совсем крохи по нынешним понятиям, жизнь-то дорожает, вы разве этого не замечаете?
— Ну, если минимум пять миллионов в твердоконвертируемой валюте, в золотых слитках для вас, ротмистр, не деньги, тогда это уже ваши трудности. А по поводу семи паев, так и тут вы что-то напутали.
— Позвольте, нас в Россию семь человек направляется или уже меньше?
— Семь членов группы, это верно. Но с чего вы, любезный Сан Саныч, взяли, что равный с нами пай получит и бабенка прапорщика Магалифа? Настасью я нанимаю кухаркой и прачкой с твердым окладом и выплатой полевых, но не более того. И вообще, пусть Магалиф говорит спасибо за то, что я считаюсь с его прихотями и несу расход на его любовницу, я сам себе такого баловства позволить не могу.
— Но если я правильно понял, прапорщик Магалиф — единственный участник поисковой группы, точно знающий место захоронения сокровищ.
— Вот именно, Сан Саныч, поэтому я еще терплю его выкрутасы и на протяжении последних двух недель оплачиваю его наркотики. Если вы думаете, что мне это легко, то ошибаетесь, дай-то бог из Хайлара выехать до тех пор, пока кредиторы не засуетились.
— Остальные участвуют в походе на равных условиях?
— Если я отвечу на этот вопрос положительно, Сан Саныч, то, безусловно, разочарую вас, но это не входит в мои планы. Рядовых казаков Ефима Брюхатова и Савелия Чуха мы щедро наградим за верную службу, с тем и отпустим после похода. Да и то, если все окончится благополучно и они живые и здоровые вернутся с нами в Хайлар. Смотрите на них как на наемников, которые должны принять на себя тяжесть похода и проявить себя в боях. Надеюсь, что вы понимаете: говорить им об этом не следует. Итак, остается четыре офицерских пая и вклад в эмигрантскую кассу, которого не избежать. Это вас устраивает?
— Ну, дражайший Георгий Семенович, это уже что-то, на таких условиях рискнуть можно.
…Этот тайный замысел есаула Дигаева Александр Александрович Бреус и вспомнил, разговаривая с Савелием Чухом. А тот, не ведая о том, старательно осматривал лошадей, проверял состояние их ног, прощупывал сухожилия.
— Гля-кось, Сан Саныч, опять вроде с магалифским жеребцом неладно, а? Трошки хромает. — Савелий Чух стал лицом к лошади и, удерживая ее руками за ремни оголовья, ухваченные под трензельными кольцами, слегка осадил лошадь, заставив ее ровно встать на все четыре ноги. Отпустив ее, обошел, а затем склонился над копытом.
