Комиссар сел за стол, пустил орудие пытки в действие и принялся скороговоркой задавать вопросы.
— Как давно вы состоите в БФ? — требовательно спросил он.
— БФ — это что? — даже не понял Макс.
— Бандформирования, — нетерпеливо бросил комиссар. — Los banditos aquellos, которые поддерживают Че Гевару и его гнусных негодяев.
— Нет, я с ними никак не связан. Я и название-то такое впервые слышу.
— Так вы, значит, работаете на ЦРУ? — все так же категорично спросил дознаватель.
— Да что вы! — Макс буквально поперхнулся. — Я и по возрасту-то не прохожу. Молодой слишком. Да я бы к ним и так ни за что не пошел.
— В какой партии состоите? — продолжал долбить комиссар.
— Партии? У меня по молодости лет в США еще и права голоса нет. А так, будь я постарше, то, наверное, поддержал бы демократов.
Допрос длился семь часов. В протоколе фигурировал каждый встречный, от первого клерка в боливийском консулате до кабатчика в Каранави. По истечении семи часов комиссар Анахола выложил на стол единый двухстраничный документ с сорока восемью отдельными пунктами. Макс прочел его и подписал с формулировкой, что все вышеизложенное — его правдивое и чистосердечное признание.
Разумеется, было зафиксировано и то, как Макс с Рольфом проникали через расположения блокпостов и как, будучи участниками проекта «Дружба», они выехали на collectivo из Пуно и на улицах Ла-Паса столкнулись с неким Арчибальдом Бенсоном, в общем, все детали их неправдоподобных похождений.
Признаться, Макс и сам, читая все это на бумаге, недоумевал, как оно вообще могло случиться. Тем не менее протокол он подписал, почувствовал себя изможденным и вышел в приемную, где сидел на скамейке Рольф, напоминающий беспризорника и сжимающий в руках мини-камеру. С унылым видом он поведал, что пленку со всеми его бесценными кадрами — джунглями, животными, аборигенами, — оказывается, засветили. Честно сказать, Макс не принял близко к сердцу его беду после семи часов допроса.
Настала очередь Рольфа. К изумлению приятеля, он со злорадной ухмылкой вышел из допросной, не пробыв там и пяти минут.
— Что случилось? — вскинулся Макс, не веря глазам.
— Да ничего. С испанским у меня, сам знаешь, не очень, поэтому он лишь спросил, подтверждаю ли я твои показания. А я ему: «Макс никогда не врет», да и подписался под твоим протоколом.
Несмотря на подписанное признание, Макса с Рольфом продержали под надзором неделю. Ночевать им позволялось в отеле, но ровно в шесть их исправно будил человек в форме и доставлял обратно в Пятый отдел на последующий допрос.
