Тусклая, постоянно мерцающая лампа раздражала. Приглушенные шорохи и шепот редко смолкали. Гробовою тишину нарушали только крики. В первые два дня они были истошными, закладывали уши даже сквозь тяжелую дверь и толстые стены. Словно их владельцы горели на костре, не в силах избежать участи.
На третий день все пошло иначе. Отряд воинов скрылся в камере, но никаких воплей не последовало. Прошло время, и один наг спешно вылетел в коридор. Вернулся быстро, за ним полз угольно-черный командир. Ужасный, злой смех наполнил огромное помещение за стеной. А далее были только приглушенные стоны и редкие вскрики. Командир удалился все с тем же воином, недовольно распоряжаясь:
— Если выживет, то мы не можем нарушить слово. Травите его и отпускайте на свободу по одному за каждый раз. Долго он не продержится. Двумя пленниками больше, двумя меньше — какая разница… Но сегодня он умрет за себя.
Истошных криков в тот день не было, только монотонный скулеж в мертвой тишине с перерывами. Наутро все обсуждали, что тот ненормальный эльф выжил. Его колотило всю ночь, но он не умер. Капитан подумал, что у того было противоядие и повторно такой фокус не провернуть. Договор был в силе. Астрис видел, как вывели первого живого пленника со смоляными волосами, который отчаянно сопротивлялся. И только после начались мучения добровольца.
По лагерю пробежал слух: правитель, заключившей договор, умер. Эльфы только нашли информацию и готовы отдать наследника в супруги, если отпустят всех пленных. Но змеи не поверили. Они приняли все за уловку, словно другая сторона и так все знала, просто хотела обмануть и скрыть.
Через неделю каждый наг упоминал того эльфа с уважением. Воины поили его и пытались кормить. Один раз его проносили мимо песочного нага, но тот не смог разглядеть ни лица, ни цвета волос. Все было покрыто кровью. Его относили помыть, но когда вернули обратно, Астриса уже не было: он передал смену.
Время шло. Выяснилось, что договор заключили дроу, а светлые вообще ни при чем. Они и не могли знать об условиях. Но отступаться было поздно.
Прибыло подкрепление, и в тот вечер в камеру пошел командир другого взвода. Привычно отпустили одного пленника. Послышался громкий крик, ругань и возня — из открывшейся двери вышвырнули новоприбывшего командира. Он впечатался в стену и зашипел. Два здоровых нага налетели на него, обвивая кольцами и начиная душить.
Местный военачальник приполз быстро и, гаркнув, осадил своих ребят:
