Жак. А ты знал, что будет после жизни?! Ты знал: что будешь находиться в небольшом пространстве, и говорить с французом, который и слова не знает на Русском!
Антон. Но…
Жак. Боб был Американец и он, плевал на французский, и на твой русский!
Антон. Как?
Жак. Ты думаешь, я говорю на русском, а я думаю что ты…
Пауза.
Спой мне песню.
Антон. Какую ещё песню?
Жак. Русскую. Хочу проверить пойму ли я смысл.
Антон. Боб пел тебе песни?
Жак. Пел, но я их не понял, ни одной. Если быть честным, то я и Боба не очень то и понимал. Он скрывал свои истинные мысли даже после смерти. Завравшись при жизни: душа человека продолжает врать и при смерти. Ну, что, вспомнил?
Антон. Вспомнил.
Жак. Небось, Пушкина.
Антон. Пушкин не писал музыку, он был поэтом.
Жак. Я читал Пушкина, и мне не очень то понравилось.
Антон. Это только в переводе.
Жак. Для французов главное смысл, а не красивые изречения.
Антон. Пушкин — великий поэт.
Жак. Вы называете великим труд подбора нужного слова; а знаешь ли ты, в чём смысл его стихов?
Антон. Ты не прав.
Жак. Кадрить глупых женщин, которым вечно кажется, что они единственные и неповторимые. Их слабые умы думаю, — что сотню девушек он сменил, а теперь пришёл ко мне и от меня не убежит.
Антон. Тебя,… то есть у тебя были проблемы с девушками?
Жак. Это здесь причём, и вообще…
Антон. Я помню чудное мгновенье,
Передо мной, явилась ты,
Как, мимолётное виденье,
Как, гений чистой красоты…
Жак. Это Пушкин?
Антон. Да.
Жак. Это не Пушкин.
Антон. Смысл при переводе меняется. Только истинный поэт может переводить стихи на свой родной язык, он может сам не сочинять стихов, нет. Просто уметь перевести и передать смысл.
Жак. Вспомнил, кем ты был при жизни?
Антон. Нет, но уже много что прояснилось.
Пауза.
У вас же тоже были поэты?
Жак. Ты это к чему?!
Антон. Нет, не в коем случае не хотел тебя оскорбить.
Жак. Я был простой рабочий. Что ты от меня хочешь?
Антон. Простой рабочий не читал бы Пушкина.
Жак. Пушкин умер, и мы тоже! Незачем спорить о нём.
Антон. В споре рождается истина.
Жак. До истины невозможно докопаться.
Антон. Можно.
Жак. Как ты тогда объяснишь это место?!
Антон. Смотрю, ты уже смирился.
Жак. Знаешь ли ты, сколько я здесь нахожусь! Я сам не знаю. Сколько мне ещё осталось?! Самое страшное наказание — одиночество. Я бы лучше горел в аду, чем теперь терпеть этот этап. Мне кажется, что прошло уже лет двести. Какой был месяц, когда ты ушёл?
Антон. Июнь, а может Май…
Жак. Я ушёл в Апреле, скорее всего, Май.
