Заклейменная байкером | страница 2

Но Клетч — не тот мужчина, который уйдёт от того, кого он хочет.

Раздираемая на части, растерзанная в клочья. Застрявшая между клубом, которому задолжала жизнь, и мужиком, которому хотела отдать своё тело.

Я могу видеть восхитительную усмешку Клетча в темноте.

— Чего ты ждешь? Раздвинь эти ножки. Дай мне то, чего я хочу.

Мурашки бегут вниз по моей спине, и я повинуюсь ему.

Глава 1

Джанин

Моя жизнь принадлежала Ларкину Йетсу.

И вовсе не в переносном смысле. Некоторые люди говорят, что они задолжали свою жизнь кому-то, когда тот человек просто сделал для них что-то хорошее.

Но нет, не в этот раз. Ларкин Йетс спас мою жизнь очень реальным способом. Без него я была бы мертва — это ясно как божий день.

Я была всего лишь маленькой девочкой, когда впервые встретилась с ним. Ларкин был одним из друзей моего отца, одним из тех жестких мужиков, которые нежно улыбались мне, когда проезжали на своих ревущих мотоциклах по городу. Ларкин и мой папа были дружны. Они знали друг друга с детства и были близки насколько это возможно.

Именно поэтому потребовалось так много времени, чтобы Ларкин всадил пулю в голову моего отца.

Я всё ещё помню ту ночь и буду помнить вечность. Мне было десять лет. Насколько я помню — папа был грубым мужиком и пьяницей. У него был тот ещё характер, который был известен каждому. Папа постоянно дрался по поводу и без, но никто не волновался об этом. Если ты байкер, то по определению слишком много пьешь или периодически дерешься.

Но папа заходил слишком далеко, всегда так было. Он начал поколачивать мою маму, когда мне было около шести или семи. Я всё ещё смутно припоминаю звуки, которые они издавали: вопли, крик… и в конечном итоге плач, когда папа заходил слишком далеко и избивал маму до полусмерти.

Это продолжалось в течение нескольких лет, становясь всё хуже и хуже. В разгар всего этого, до того как Ларкин спас меня, я просыпалась, задаваясь вопросом: много ли времени мне осталось, прежде чем папа достаточно напьётся, чтобы врезать и мне.

Обычно это происходило ещё до полудня.

Я никогда не забуду ночь, когда Ларкин пришел и изменил всё. Папа напивался как обычно, но он чем-то занимался на заднем дворе, что-то делал с навесом. Я не могу вспомнить, чем именно, но он был занят. Это удерживало его руки от мамы и меня.

Но также это бесило его. Он вкалывал, доводя себя до ярости от неспособности починить хоть что-то, что бы ни нуждалось в починке, выпивая всё больше виски, становясь всё громче, грубее и чудовищнее.