"Для чего все это и есть ли в нем какой-нибудь смысл?"
И когда сигом понял, что от неуместного сейчас вопро-са не уйти, он начал рыться в колоссальных, четко разграниченных отделах памяти, пытаясь найти готовый ответ, заложенный туда людьми. Он находил там миллиарды сведений о самых разных вещах. Люди дали ему много готовых ответов, но этого, важнейшего, не дали. "Может быть, я и нужен для того, чтобы найти ответ?"
"Чепуха! Ненужные, бесполезные мысли! Я становлюсь похожим на старика или на юную глупую девушку, сидев-шую часами у окна и кого-то безуспешно ждавшую. Ее личность ни в кого не записали, не стоило..." Он вспомнил, как она ушла, стуча каблучками, словно яростно вколачивая гвозди в чью-то судьбу. И еще вспомнил двоих - дождавшихся друг друга, мужа и жену,- с бутылками молока в правой руке и сырками в левой. Они одновременно подошли к двери подъезда, одновременно остановились, одновременно положили на свои бутылки сырки, чтобы взяться за ручку дверей. И при всем при том ссорились, повторяя слова, которые уже много раз говорили друг другу.
Он вспоминал мечущихся, отчаянных, верящих, бесстрашных существ, горы, острые, как пики, и горы нежно округлые, поросшие лесом; подернутые дымкой равнины.
И думал: "А для чего все это? И то, что появились мы, сигомы?
И то, что мы разлетелись по всей Вселенной? И что переделываем себя, находя все более удачные варианты? Мы пришли к тому, что начинаем менять свое состояние и форму, воссоздавая себя из сверхплазмы: то объединяясь в единый могучий мозг с единым опытом, то опять распадаясь на отдельные клетки-личности. И мы продолжаем накапливать опыт, хоть у нас его и так достаточно,- мы хотим знать все возможные варианты Вселенной. И мы каждый раз переделываем себя в соответствии с накопленным опытом. А для чего?
Может быть, когда-нибудь, где-нибудь это уже однажды было и мы - лишь повторение? И не на этом ли пути надо искать ответ?"
"Но у меня же есть четкая цель, четкая программа: в первую очередь исследовать эту планету. А я занят бесплодными размышлениями, которые вряд ли когда-нибудь пригодятся..."
Чужие птицы, похожие на чаек, стремительно черкали по волнам, как камни, пущенные умелой рукой. И он вспоминал людей над морем. Там блестели волны - сначала вдали, тускло, затем блеск усиливался, становился резче, бежал по ряби, переливаясь и позванивая,- и вот уже развернулась и легла невесомо лунная дорожка, по которой все мечтали уйти далеко-далеко и никто никуда не ушел...
