Кроме того, что я не мог стоять, были две другие серьезные проблемы. Во-первых, я потерял штаны. Их с меня просто снесло силой взрыва. Во-вторых, состояние моей левой ноги оставляло желать лучшего. Я едва ее чувствовал, но выглядела она просто ужасно: из нее торчали во все стороны осколки, а из ран обильно текла кровь.
У меня не было бинтов, никакого медицинского оборудования. Если уж у меня не было возможности сделать что-нибудь для членов моей команды, так уж для себя я и подавно не мог ничего сделать – только хорошенько спрятаться. Ситуация была не слишком многообещающей. Я был абсолютно уверен, что сломал спину и, вероятно, плечо. Я определенно сломал нос: мое лицо было просто кровавым месивом. Я не мог даже встать, не говоря о том, чтобы ходить. По крайней мере, одна нога была раздроблена и, вероятно, вторая тоже. У меня были парализованы оба бедра, а двигаться я мог лишь ползком.
Как и следовало ожидать, я был оглушен. Но сквозь этот туман у себя в голове я смог все же осознать еще одно чудо. Меньше чем в полуметре от того места, где я лежал, наполовину спрятанное в глине и пыли, хорошо скрытое от взгляда моих врагов, лежало мое ружье «Mark 12», и у меня еще оставалось полтора магазина патронов. Я помолился, прежде чем взять в руки оружие, потому что это могло быть лишь наваждением, я подумал, что, когда я попытаюсь до него дотянуться, оно просто исчезнет.
Но нет. Когда мои пальцы дотронулись до ружья, я почувствовал холод стали в горячем воздухе. Снова я надеялся услышать Его голос. Еще раз помолившись, я стал умолять Господа направить меня. Но не было слышно ни звука, я лишь знал, что каким-то образом мне надо уйти подальше вправо, где я буду в безопасности, по крайней мере, какое-то время.
Бог молчал. Но он меня не бросил. Я это знал. Я был абсолютно в этом уверен.
И я знал еще кое-что. Впервые я был один. Здесь, в этих контролируемых талибами вражеских горах у меня не было никого, а враги были повсюду. Принимали ли они во внимание слова пастухов? Нас было четверо, а у них было всего три тела. Или они решили, что меня разорвало на куски взрывом последней гранаты?
Я не мог ответить на эти вопросы, оставалось только надеяться на лучшее. Мне было больше не на кого положиться: ни Майки, ни Акса, ни Дэнни не было рядом, и финальную битву мне придется вести самому, может быть, в одиночестве, может быть, против во много раз превосходящего по численности врага. Но сдаваться я не собирался.
