— Да тебе-то какая печаль — сколько я смогу прожить!
— Аллеур, ты глупец!
Метаморф резко повернулся и пошел обратно. Ничего не было — ни сегодняшней ночи, ни этого разговора. Темный Эльф — враг, как бы ни хотелось думать по-другому. Только земля там, где горел этой ночью магический круг была глубоко выжжена, даже магия Эриндела не смогла уничтожить его следы.
Аллеур постоял на месте и, почти не видя ничего из-за слез, медленно побрел в сторону от пещеры. Жить не хотелось. Хотелось забиться в какую-нибудь расщелину и умереть там. Боль от жестокости метаморфа была столь сильной, что могла сравниться только с той болью, которую он испытывал после магического удара. Он смог полюбить и избрать лицемерного врага. Во время войны ломали барьеры и забирали разум у пленных. Сейчас миротворец намеренно причинил нестерпимую боль своему бывшему врагу — мстил, наверное, за ту атаку, после которой остались на его теле ожоги, такие же, как у Аллеура. Он шел и шел, почти не разбирая дороги, пока не нашел какую-то щель и не забился туда. Они не будут искать врага — им же проще уехать и никогда более не вспоминать о нем. И ему проще так — остаться одному и пережить позор, который сам навлек на свою голову. Ладно, пусть уедут утром, он сам доберется до городка. То, что он полураздетый, то, что ночи холодные, то, что все вещи и оружие — в пещере, он просто не думал. Он сжался в комок в каменных стенах и плакал, плакал, плакал, пока не сомлел от усталости и горя…
Метаморф ворвался в пещеру в ярости, пошвырял вещи в дорожный мешок, затянул его. Светлый Эльф молча смотрел на своего друга и напарника — давненько Тиннар не позволял себе так забываться.
— Где Аллеур? — голос Эриндела прозвучал в пещере неожиданно гулко.
— Да где ему быть — злится на улице. Назвал меня лицемером! Он — враг, ничего не изменилось за это время мира, — голос Тиннара дрожал от злости и обиды.
— Что случилось?
— Я объяснил ему, что произошедшее ночью больше не повторится, это опасно для него. Мальчишка расплакался и сказал, что я лицемер, что мы лицемерием прикрываем звериную сущность расы. Он-враг, Эриндел! Темный все равно остается Темным! Каменное сердце не растопишь.
— Тиннар, ты ответил на его чувства, ты был с ним этой ночью. Он хоть что-то сделал против чести или солгал тебе? Зачем ты так жестоко? Или — мстишь? Но мальчик-то не виноват… Те, кто виновны, уже давно мертвы. Его-то зачем мучить?
— Я не мстил. Я слишком захотел, чтобы он был со мной и днем, и ночью, разделил со мной ложе, несмотря на запрет. Я наделся на магические барьеры, что Темные намного лучше защищены, чем обычные существа. Но это оказалось неправдой. Я сказал ему, а он неожиданно заплакал…
