— Да угомонись ты хоть во сне…
Темный эльф на мгновение приподнимает голову над подушкой, смотрит непонимающими глазами на Тиннара, надменно произносит: «Благодарю за службу» и снова падает спать. Метаморф смеется — такого он не ожидал. Понятно, что на более широкую кровать попадает Тиннар и Аллеур — Светлому Эльфу безумно надоело, что его пинают во время сна каждую ночь. А вот Тиннар переносит это достаточно терпеливо. Да и как-то не сильно возражает против всех этих мелких происшествий…
Темный Эльф и во сне никак не угомонится, крутится, вскрикивает, пытается закрыть лицо руками. Тиннар кладет руку ему на лоб, успокаивая, но эта магия слишком слаба для пробужденных воспоминаний. Аллеуру снится огненный шар, летящий прямо в лицо, боль, страх смерть… И цикл кошмара постоянно повторяется. Метаморфу это совсем не нравится — спать-то он может и на пол перейти, но мальчишку жалко. Что уж там всколыхнула с глубины его души магия преображения — только светлые боги ведают, но худо ему по-настоящему. Тиннар со вздохом встает, лезет в свой мешок, довольно долго роется там, достает замшевый вышитый мешочек, а из него — крошечный серебряный детский лучок с наложенной на тоненькую серебряную же тетиву стрелой. Это не игрушка — оберег. Обращение к светлой лунной богине за защитой и добрыми снами. Рисует пальцем на столе магический знак призыва, тихо шепчет заклинание. Тоненькая красно-золотая змейка обвивается вокруг его запястья.
— В чем беда, господин, что не спится? — умные змеиные глаза смотрят бесстрастно.
— Сможешь поднять оберег к потолку, осветить лицо темного эльфа?
— Смогу, конечно. Только дай мне плату — капельку твоей крови, хорошо?
— Да, возьми…
Змейка быстро припадает к указательному пальцу левой руки, Тиннар тихо шипит от боли — на месте укуса — свежий и довольно глубокий ожог.
— Ладно, потерпи, хозяин, все-таки летать — не моя стихия, мне надо много силы для этого.
— Терплю.
Золотистая полоска быстро взмывает в воздух вместе с серебряной игрушкой, потолочная балка освещается призрачным розоватым светом, лучок повисает на балке, и неяркий свет магической игрушки направлен на лицо Аллеура, освещает бледный лоб, прилипшие у нему серебристо-синие волосы, зажмуренные глаза с длинными ресницами. Кожа темного эльфа, попав под магический свет, начинает светиться таинственным бледно — серебристым светом, отражая лунное сияние. Аллеур глубоко вздыхает, черты напряженного лица смягчаются, он сладко потягивается в неясном свете оберега и глубоко засыпает, по лицу блуждает слабая улыбка — к нему пришли хорошие сны, страх и мука отступили.
