— А какой у нас здесь темный эльфеночек славненький, какие ушки остренькие! Да как же ты, тварь подземная, вообще сюда посмел явиться к честным людям? Ишь, ведь еще и кривится недовольно. Мало мы таких рубили в бою, жалко, что не всех перебили, кто-то еще в живых остался, — грубый голос над ухом, в нос бьет вонь перегара. Грязная потная рука проводит по щеке эльфа. Аллеур с криком вскакивает, выхватывает меч. И изо всех сил наносит удар прямо по жирной роже. Только человек уклоняется, и меч мальчишки встречает клинок, грубый, уродливый клинок, но только держит его рука очень умелая. Кисть руки Аллеура выворачивается так, что кажется, сейчас кости хрустнут, хваленый эльфийский меч вырывается из ладони и отлетает в сторону. Грубая деревенщина оказался умелым и сильным бойцом, дела Аллеура очень плохи.
И тут же Темный Эльф оказывается отброшенным назад, на пол. Перед обидчиком одновременно встают двое — Тиннар и Эриндел успели подбежать и отбросить нападавшего в сторону. Мечи в ножнах и вынимать их ни тот, ни другой не собирается. Только лицо у Тиннара озверелое, да и зануда пресветлый эльф смотрит очень неласково. Человек поднимается, сплевывает кровь из разбитого рта на пол, зло шипит что-то. В таверне давно уже тихо. Хозяин стоит за стойкой и даже не пытается вмешаться — компания пьяная, люди мутные, а эти трое завтра уже уедут. Да и тоже головорезы — дай боже, вон как злобно смотрят. У Тиннара от злости подрагивают крылья носа, он скалится напряженно. Тигр есть тигр, хоть и людском обличье. Но задевать таких странных противников никто не рискует, компания забирает своего недачника-вояку и быстренько убирается прочь. Тиннар поворачивается к сидящему на полу Аллеуру, протягивает ему руку:
— Давай, поднимайся!
Мальчишка возмущенно фыркает, вскакивает на ноги, вопросительно смотрит на своих защитников. Метаморф кивает в сторону скамьи и садится сам, а Светлый эльф наклоняется и поднимает меч Аллеура.
— Да, славное оружие, хороший меч. Один из лучших. Руны старинные. Красивый.
В словах Эриндела нет ничего обидного, он искренне восхищается красотой древнего меча, но Аллеуру в его словах слышится скрытая насмешка — меч-то хорош, да воин плох — позволили выбить грозное оружие из рук. Он готов надерзить, но подошедшая служанка приносит еду — дымящееся мясо в горшочках, хлеб, кашу. Бутылку домашней наливки — ну нет больше никакого в погребе хозяина — все выпили, только такое осталось. Все дерзости Аллеур решил приберечь на потом — уж очень хотелось есть — ведь весь день ехали без привалов, только пили воду. Намерзлись. Это здесь тепло, а в горах и летом холодно, а сейчас ведь осень давно.
