— Влад?
Мой возлюбленный гондорец пьяно усмехается.
— Эль, — когда он говорит так, у меня сердце замирает. — Эль, я хочу, чтобы ты вошел в меня. Я хочу понять, что ты можешь чувствовать при нашем…
Он целомудренно проглатывет слово. Ну да, трахе, соитии, не сказать матернее. Да какая разница, собственно говоря. Ему я позволю делать с собой все, что только он пожелает, если даже мне будет больно.
Я отрицательно качаю головой:
— Влад, я не хочу так…
Он запомнит это ощущение несвободы и боли, и либо не захочет их мне причинять в дальнейшем — а с него станется, он подавит свои желания, если будет считать, что мне плохо. Либо поймет это как омерзительное ощущение. И тогда вообще никогда не захочет быть со мной. В любом случае я не хочу допускать подобное, я боюсь его.
— Эль, я хочу…
Я сжимаюсь всем телом — так же мне отвечал один… Ладно, не буду вспоминать.
Влад сердито фыркает, переворачивается на бок, а потом на живот, прижимает меня к кровати всем телом, коленом грубо и резко раздвигает мои ноги, я покорно подчиняюсь.
— Эль, ну тебе же не нравится так, ну почему ты не хочешь показать, как бы ты хотел? Я не умею читать мысли. Прошу…
По моему телу внезапно проходит горячая волна ненависти. Показать, как хочу я… Да меня дядя Сережа никогда не спрашивал об этом, просто мучил и все…
— Влад, я не умею быть сверху.
Это омерзительно, что я должен ему это говорить, но правда такова. Я привык, что меня постоянно мучили, я привык быть снизу.
Он молчит. Потом осторожно проводит рукой по моему восставшему члену, нежно поглаживает меня, ласкаетнеторопливо, словно обдумывая мои слова. Отпускает меня, переворачивается на живот, становится на колени:
— Эль, так?
Мне кричать хочется, я не могу… я не могу быть сверху, я боюсь причинить боль, порвать, я всего боюсь, потому что знаю, что такое боль. Спину обжигает холодом — во время нашей возни мы вылезли из-под курток, и теперь даже одеяла сброшены на пол… На окне толстый слой изморози. Неясно светящиеся серебром морозные узоры… Это окно на мгновение осветилось фарами проходящей машины.
— Эль, не тяни — я же не железный.
Я — идиот. Я же забыл, что он тоже возбужден, что ему еще тяжелее сдерживать возбуждение — он-то давит свой инстинкт самца, чтобы дать радость мне… Я-то ему радости никак доставить не могу… Любовь моя, Влааад!..
Элька вдруг всхлипывает как-то странно и прижимается сверху к моей спине, торопливо покрывает поцелуями лопатки и плечи, леденючие пальцы касаются моего возбужденного ствола, ласкают его.
