— Привет, — неуверенно прошелестела я.
Он не ответил, только отвел глаза. Его лицо снова обрело равнодушное выражение.
Гадая, что все это значит, я озиралась по сторонам. Пейзаж не производил впечатления: такой же бездушный и холодный, как покачивающийся в седле наблюдатель.
Я вздохнула и заговорила о Шекспире. Больше для себя, не для него, пустилась в пересказ «Сна в летнюю ночь». Фрэн не заткнул меня, наоборот — навострил уши, с явным интересом вслушиваясь в сюжетные перипетии волшебной сказки.
— Оберон? Я его не знаю, — Фрэн недоуменно хлопал прозрачным глазами.
Над шутками Пэка он сдержанно посмеялся, а прихотливые взаимоотношения сбежавших из Афин юных влюбленных, постоянно меняющих предметы любви, заставили его хохотать.
— Такими сказками ты развлекал Майло? Не удивительно, что он потерял голову от любви к тебе, смазливый щенок, — в серых глазах наблюдателя не было и тени недавней враждебности.
Я поникла — чужое прошлое снова нагнало меня. У меня оказывается, бывший любовник имеется. Майло! Так вот в чьей смерти меня обвиняют. Час от часу не легче.
— Я не помню твоего брата, Фрэн. Вообще ни чего не помню, — я опустила глаза.
Меня удивило, но он и не подумал обижаться, а вместо этого попросил:
— Расскажи еще.
Я рассказала — историю трагической любви Ромео и Джульетты; про предательство Яго; про грозного герцога-бурю.
Я закончила свое повествование, когда мы уже расположились на ночлег у жарко пылающего костра. Фрэн вытащил тяжелую, оплетенную бутылку и отхлебнул глоток. Видя мой интерес, он передал бутылку мне. Я принюхалась — вино. Кажется, крепленое…
— Это хорошее вино, — хмыкнул Фрэн в ответ на мои сомнения.
На мой вкус — слишком крепкое. Непривычная к такой сладкой крепости, а может, из-за усталости и пережитых волнений, набралась я слишком быстро, сощурила глаза, нехорошо усмехнулась — меня тянуло на подвиги. Что я вытворяла, заставив наблюдателя корчится от смеха?
— Ну и бесенок, — весело удивлялся он, наблюдая, как я старательно выделываю балетные па, кои в моем исполнении смотрелись скорее танцем маленьких утят.
— Уймись, Демиан, — наблюдатель дернул меня за руку и усадил на траву рядом с собой. Подогретый алкоголем взгляд прозрачных серых глаз потеплел.
Фрэн неожиданно протянул руку, коснувшись холодными пальцами моей щеки. Я не отстранилась, только расхохоталась, запрокинув голову. Под действием алкогольных паров я мало что соображала. Наблюдатель осторожно притянул меня к себе. От него исходил терпкий запах хищника, но он больше не пугал меня.
