«А зачем представлять? – Маша вздрогнула от одной лишь мысли об этом. – Этого не будет!»
– Машенька, ты говорила, у вас скоро появится в продаже новый чаек? – спросила Элина Андреевна. – Нюта мне вчера рассказывала по телефону, это та Нюта, с которой я когда-то работала в Театральном обществе, в том, что раньше было на улице Горького, прекрасные были времена, теперь оно переехало на Арбат, так вот вчера Нюта видела передачу про плесень, а я пропустила, и представь, плесень обнаруживается в самых разных продуктах, даже когда ее не видно. А вы проверяете чай на плесень? Маша! Что же ты молчишь?
– Ага, скоро появится. – Маша постаралась поскорее отогнать от себя пугающие мысли. – Чай с медовыми добавками. Я вам принесу. Он без плесени.
Заодно пришлось пообещать принести распечатанную статью, в которой разъяснялись полезные свойства меда в сотах по сравнению с выкачанным, а также найти предсказания Ванги о том, что пчелы скоро исчезнут с Земли и это будет началом Апокалипсиса. В Апокалипсис старушка верила не очень, но живо интересовалась, как он связан с пчелами.
Когда Маша наконец выбралась от Элины Андреевны, голова у нее бренчала, как барабан стиральной машины, в который набросали дроби. На первом курсе она устроилась подрабатывать в магазин одежды, но через месяц уволилась, и не столько потому, что эту работу оказалось невозможно совмещать с учебой, сколько из-за того, что от повторения множества одинаковых действий со множеством одинаковых предметов у нее вот точно так же начинала бренчать голова и она теряла всякую способность жить и радоваться.
Но от Элины Андреевны не уволишься. И если Маша не будет к ней ходить, то Жене придется делать это вдвое чаще, а ему переносить мамину пустую болтливость гораздо труднее, чем женщине, которая к болтовне привычна все-таки больше, чем мужчина.
Женя учил роль перед зеркалом в своем кабинете. Он сидел спиной к двери, и когда Маша вошла, то сразу увидела его затылок и взгляд. Затылок был плотно, как броней, закрыт темными волосами, а взгляд блеснул ей навстречу так, что даже зеркало осветилось.
– Пружинка! – Женя встал, но обернулся не сразу, как будто чувствовал, что от такого, через зеркало, скрещения взглядов у Маши сердце екает. – А я тебя жду, жду…
– Я к Элине Андреевне заходила.
Она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею прямо от двери, как ребенок или истосковавшаяся любовница; по отношению к нему это было для нее одно и то же.
