Когда Маша шла по дорожке за угол дома, окно на первом этаже открылось и из него выглянула Вера.
– Если спать сразу не ложишься, заходи, – сказала она. – Подруга моя мюнхенская приехала, привезла всякие вкусности. Сыр с альпийских лугов в том числе.
Маша обрадовалась. Не столько из-за вкусностей, хотя сыр она любила как мышь, и то мыло, которое всюду продавалось теперь вместо сыра, ее прямо-таки оскорбляло, – сколько из-за того, что ей интересно было с Верой. Это тебе не Борис, не займет время человеческой жизни рассказом про теплообменник.
– Ага, спасибо, – сказала Маша. – Переоденусь и зайду.
– Что вдруг за церемонии? Сразу заходи. Юбочка хороша, между прочим, я еще утром заметила. У меня такая же была в молодости.
Сомнительный, прямо скажем, комплимент и юбке, и Маше. Правда, в фильме «Оттепель», который недавно показывали – это же про Верину молодость как раз? – все были одеты так стильно, что хоть сейчас в ресторан «Белый кролик». Но это вранье, наверное, как всегда в кино.
Когда Вера куда-нибудь шла, то одевалась как-то неуловимо, даже не поймешь, как назвать ее стиль. Но сейчас одета она была как раз понятно: по-домашнему. Маше такая одежда – бохо она называется, надеваешь на себя все подряд, и чем несочетаемее, тем лучше, мешковина с шифоном в самый раз, – вообще-то не нравился, но на Вере все смотрелось как надо. Маша и раньше знала, что такие женщины бывают, но до сих пор видела их со стороны и только теперь каждый день и близко. Казалось, Вера надевает на что взгляд упадет, но взгляд ее просто не может упасть ни на что безвкусное.
Посередине стола на круглой крутящейся деревяшке были разложены сыры, и сырный нож лежал рядом. В доме много было всяких таких штук вроде хлебной доски, которая двумя движениями складывается в хлебницу и раскладывается обратно. И гаджетов всяких у Веры было множество – айфон, айпад, киндл, переносные музыкальные колонки. До сих пор Маше казалось, что у всех людей такого возраста гаджеты вызывают лишь опаску, отвращение или возмущение. Но Вера не все, это она сразу поняла и ежедневно убеждалась, что не ошиблась.
– Ну вот и Маша, – сказала Вера, входя вместе с ней в комнату.
Вряд ли ее подруга так уж сильно Машу дожидалась – интереса к ней точно не выказала. Она была эффектная, черноглазая, загорелая, хриплоголосая и курила так, будто ей за это платят. Голова ее была плотно повязана бронзовым шарфом, и экзотичность всего облика от этого усиливалась.
