— Спасибо, — Андио и впрямь был благодарен, как никогда. — Я перед тобой в неоплатном долгу!
— О нет! Ты заплатишь, — каудихо приподнял брови. — Раз выдаешь отпрыска презренных верийцев за талмерида, ты должен заплатить. Когда этот… Когда мальчик вырастет, расскажешь ему, кто он, расскажешь, что ты и наши с тобой люди погубили его настоящих родителей. И пусть он делает выбор. Потому что, сын, обманывать можно, но не всех и сразу… Ты же решил солгать и талмеридам, и жене, и этому младенцу, и… духам.
— Ладно! Ладно, я все сделаю!
— Клянись перьями Ворона.
— Клянусь! — воскликнул Андио.
Все что угодно, лишь бы Итсуль была счастлива!
* * *
Виэльди молчал, пытаясь осознать услышанное. Конечно, Андио Каммейра поведал явно не все, однако многое открыл: и что взял младенца, подивившись его удаче, и что пришлось подменить им собственного, мертворожденного, сына. Зато утаил, как умудрился скрыть это и от своих людей, и от повитухи. Наверняка не обошлось без угроз или, что вероятнее, убийств. Ну, зато теперь понятно, почему именно он — Виэльди, отпрыск верийцев — стал сыном каудихо…
— Кто дал мне имя? — отчего это интересует, неясно: праздное любопытство, не иначе.
— Мать… Твоя названная мать, — каудихо провел рукой по затылку, почесал лоб. — Я хотел назвать тебя в честь своего деда: Ондри. Но твоя мать… Итсуль… она была чужачкой, ей не очень нравились талмеридские имена, даже мое. Только «Виэльди» нравилось. Она попросила, я не смог отказать.
— А «Данеска» ей нравилось?
— Когда она тебя родила… то есть думала, что родила, то наконец почувствовала себя своей… талмеридкой. Она не возражала, чтобы я выбрал имя твоей сестре.
— Она мне не сестра!
Андио Каммейра поджал губы, хмыкнул и бросил:
— Пусть так. Но твоя очередь отвечать на вопросы: давно у вас… это? У тебя и Данески?
— А я давно вернулся?
— Отвечаешь вопросом на вопрос? Ладно… Спрошу яснее: когда? Когда это случилось впервые?
Можно солгать, но есть ли в этом смысл? Пусть не положено открывать то, что было на празднестве: кто видел, тот видел, кто знает, тот знает, — но Андио Каммейра все же каудихо…
— В тот раз ты угадал: Данеска была на Празднике-Середины-Лета, и на ней были красные бусины…
Не-отец изогнул брови, затем наморщил лоб.
— А ты… победил в состязаниях?
— Ну да…
— Бедные мои дети, — каудихо покачал головой. — Мне жаль, что так вышло… Мне вас очень жаль.
Андио Каммейра выглядел таким огорченным, что Виэльди почти поверил в его искренность и воскликнул:
