Через три дня фон Такс и граф де Сент-Экзюпери сидели в таверне "Ostera dell operetta" и в который раз пили за братство по оружию. На груди у лётчика сиял новенький орден "Байриш Лейб-Штандарт", который король принёс самолично и с обмытия которого началось сегодняшнее утро, незаметно наступившее после вчерашних вечерних посиделок. Да почему бы и не расслабиться двум приличным людям во время затишья между боями? Тем более, что предметом дружеской беседы служили не женщины или пошлые разговоры о выпивке, а темы возвышенные и благородные. Любовь, например. Любовь к литературе, как у графа, или к танкам, как у Его Величества. - Нет, что ни говорите, граф, но в современной литературе наблюдаются некоторые упаднические настроения. Тенденции, я бы сказал. Ваше здоровье! Я не имею в виду нашу, русскую, а тем более советскую, они как раз превосходны и вне всяких подозрений. Давайте сравним того же Булгакова и какого-нибудь... допустим, Хемингуэя. И если у первого мы видим прекрасно прописанные образы советского человека (разве генерал Чарнота, отнимающий панталоны у господина Пуанкаре, не прекрасен?), то у второго... Чему хорошему могут научить описания жизни нищего и вечно пьяного журналиста, охотящегося на голубей в Булонском лесу? Или он кушал их в другом парке? Неважно, я никогда не понимал извращений, пардон, прелестей французской кухни. И ведь то же самое творится в живописи. Символисты, акмеисты, барбизонцы... Это сколько километров заборов они могли покрасить при правильной постановке вопроса, займись ими родное ОГПУ? Сент-Экзюпери не ответил. Скорее всего он и не слышал страстного монолога Его Величества, с увлечением черкая что-то на салфетке. - Посмотрите, месье, - граф подвинул рисунок фон Таксу. - Как вы думаете, что это? - Понятно что - мой танк. Но где у него пушка? - Увы, Ваше Величество, это удав, который проглотил слона. Но ваша версия мне кажется не менее оригинальной. Позвольте, - уверенным движением пилот добавил к картинке несколько штрихов. - И так получается даже, как бы это сказать... Эротичнее. - Так выпьем же за это! Граф с тоской в глазах оглянулся на стойку, где за спиной бармена виднелись многочисленные разнокалиберные бутылки, и предложил: - Может быть, перейдём на вино? - Исключено, Антоша. Ты что, не русский? - Нет, mon colonel. - Досадно, - фон Такс осуждающе мотнул головой. - Надеюсь, ты понимаешь всю глубину своей ошибки? Ещё по соточке за советскую живопись? - Будьмо! - Сент-Экзюпери вспомнил любимый тост своего механика. Внезапно в разговор вмешался худощавый человек с вдохновенным и голодным лицом, неизвестно как просочившийся мимо охраны: - Простите, Ваше Величество, но я слышал что вы говорили о живописи. Некоторым образом... Понимаете... Как сказать... - Смелее, друг мой, - баварский король был благодушен и настроен любить весь мир. - Так что вы хотели сказать, таинственный незнакомец? - Простите ещё раз, Ваше Величество, но не нужен ли вам придворный художник? - Мне? - удивился фон Такс. - У меня и двора-то нет. Хотя... постойте, камуфлирующую раскраску на танк можете нанести? - Конечно, - поклонился гость. - Тогда вы приняты на работу. Абрам! - Чо? - откликнулся сидевший у стойки Рубинштейн. - Ничо! Выдай товарищу художнику краску. - У меня свои, Ваше Величество. - Да? Как хотите. Абрам, покажи товарищу королевскому живописцу нашу машину.
