Матерясь и потея русские, тащили два огромных железнодорожных контейнера. Из-под самодельных деревянных полозьев валил густой дым, а внутри что-то громко и мощно билось в металлические стенки. - Капитан Небейвнос, десятый парашютно-десантный ударный батальон. Армия обороны Галицийского каганата, - молодцевато откозырял здоровенный офицер с выбивающимся из-под берета оследенцем, щёлкнув каблуками высоких шнурованных ботинок. - Увидели вас с горы, пришли на помощь. Вот. Хлопци, развертайти клетки до баррикади! Солдаты в пятнистых комбинезонах, но с сине-белыми клетчатыми шевронами Баварского королевства с громким пыхтением развернули контейнеры в нужную сторону. Пулемёт противника снова открыл огонь, но пробить толстую сталь с такого расстояния было проблематично. - Какие это, пгостите, гусские, - мрачно пробормотал под нос Абрам Рубинштейн, пряча под комбинезон командирскую флягу. - Где один этот гусский пгойдёт, там таких, как я, тгоих уже надо... - Значит, так, - начал капитан, не обращая внимания на причитания механика-водителя, - группируемся за контейнерами и не высовываемся. Кто поймает пулю в лоб - лично придушу мерзавца. Да, трохи толкаем, подходим поближе, потом прорываем заграждения и всё. По вашей команде, конечно. Вы же у нас старший по званию, товарищ король. В фон Таксе от неожиданности - ещё бы, совсем недавно помирать собирался - вдруг проснулось прошлое: - О, я-я, натюрлихь, ихь бин официр. Но как есть быть мы прорыфайт провольока? - Да це усё ерунда, прорвём. Я с ихнего зоопарку... Мы же как раз тудой и десантировались... - Вы фсять там панцер? - удивился король, попутно раздавая указания своему поредевшему батальону, в котором даже и до неудачного штурма укреплений была всего одна рота. - Танк, танк, панцер-ху... хм, простите, херанцер... А ну, навались, толкаем, мужики! Прячась за контейнерами, они шли по неровной брусчатке. То и дело чья-нибудь нога проскальзывала на политых потом камнях, и весь путь сопровождался отборнейшими ругательствами на трёх языках. Это Абрам, неудачно приложившись носом о выступающие сзади полозья, вспомнил слова, слышанные только в самом раннем детстве. Видимо, это физические нагрузки благотворно повлияли на память Рубинштейна. До баррикады оставалось метров тридцать, и Небейвнос повернулся к фон Таксу: - Командуйте, товарищ король. - Чем? - Нами. - А... Тогда приступить к операции. - Есть! - капитан опять козырнул. - Петро, Гриня, открывайте. Стой, куда под пулемёты? Не лезьте, так обойдёмся, там спереди засовы совсем хлипкие. Сзади окошки открывай. А потом скомандовал двум стоящим наготове бойцам с примкнутыми к трёхлинейкам штыками: - Иван, Мустафа, колите! После оглушительного визга, отдалённо напоминавшего поросячий, только многократно усиленный, передние двери контейнера будто взорвались изнутри. Засовы выдержали, но вот петли попросту вырвало вместе с куском стенки. Два огромных разъярённых носорога - недавнее приобретение Женевского зоопарка - вырвались на свободу. Не замечая колючей проволоки, очередей в упор и близких гранатных разрывов, они смели баррикаду вместе с пулемётчиками и ещё минут десять гонялись за уцелевшими защитниками. Всех затоптать не получилось - многочисленные пулевые и осколочные ранения сделали своё. Две гигантских туши упали, но в прорыв уже бросились баварские и галицийские солдаты. - Пленных нихт! - завопил его величество, первым ворвавшийся в здание банка UBS. После недолгой зачистки помещений Эммануил Людвиг выбрался на свежий, пропахший пороховым дымом воздух и подошёл к умирающему носорогу. - Ты есть герой! Ты сделать подвиг, храбрый жифотный! - провозгласил он. Голова зверя дёрнулась в агонии, ударив рогом в королевское бедро. И последнее, что успел крикнуть фон Такс, было: - Ты есть гнида! Ихь штребе!
