– Ну вот, – сказал он, заправляя несколько прядей под шапку. – Теперь ты настоящий тергис.
Маленькое лицо Мимси совсем затерялось в меху. Магнус подумал о тех ночах, что провёл в стане, и сердце защемило от тоски.
Где сейчас Отар? Они уже снялись с места?
Магнус порылся в углях.
– Поедим?
Картофелины были жёсткими и с привкусом земли. Ребята шумно жевали, тесно прижавшись друг к другу под вонючей шубой.
Где-то вдали прокричала сова-сипуха.
На третий день, ближе к вечеру, когда они уже подходили к Продзнье, им пришлось броситься в придорожные кусты.
Дорога оказалась перегорожена военными грузовиками, джипами и солдатами. Вероятно, власти опасались беспорядков.
Народ любил Свена Мартенсона. Он произвёл в стране грандиозные перемены, встречался с простыми людьми, посещал больницы. Сообщение о его аресте наверняка восприняли как страшную и совершенно неожиданную весть.
Магнус и Мимси решили двигаться дальше вдоль реки, под прикрытием деревьев. Земля под ногами была вся в ямах и буграх.
Магнус шёл впереди, за ним ехала Мимси. Внезапно кобыла оступилась и сильно придавила ногу всадницы к дереву.
Мимси вскрикнула. Магнус подхватил её на руки и помог спуститься.
– Тупая дура! – бормотала Мимси, морщась от боли. – Получишь у меня.
– Она старая. И не виновата.
– Ты что, больной?
Мимси побелела как простыня. Магнус усадил девочку на землю и стянул с неё ботинок. Носок был разорван, лодыжка перепачкана кровью. Магнус протёр ногу пригоршней снега. Ссадина оказалась не слишком глубокой. Он осторожно попробовал согнуть и разогнуть ступню.
– На перелом вроде не похоже.
Мимси скривилась. Холодный снег немного притупил боль. Но девочка страшно злилась. Кобыла стояла сзади и пристыженно дышала ей в шею.
– Ладно, – проворчала Мимси, отмахиваясь от лошадиной морды. – Прошло.
Магнус всё ещё держал её ногу, что-то пристально рассматривая.
– Что это у тебя? Красиво. Будто татуировка.
Он указал на коричневое пятнышко в форме полумесяца, расположенное прямо на выпирающей косточке голени. Мимси грубо оттолкнула его.
– Пусти, хватит. Говорю же, всё прошло.
Магнус, отпрянув, взмахнул руками.
– Да чего ты? Я же просто…
Он не закончил.
Молодой румяный солдат в расстёгнутой шинели и с винтовкой наперевес стоял посреди папоротника, побитого морозом.
Судя по изумлённо поднятым бровям, он удивился не меньше, чем они.
Если бы не жест Магнуса, который солдат принял за знак капитуляции, кто знает, может, он пристрелил бы их? Этого они никогда и не узнали. Как и того, было ли его оружие заряжено.
