Если у эмира не было при себе оружия, что само по себе маловероятно, то он мог бы напасть на меня со спины, вцепиться в горло обыкновенным захватом-«гильотиной» и позвать помощников. За несколько секунд я просто не успел бы освободиться от захвата, не сумел бы оказать сопротивления всем им, вместе взятым. Ведь именно так оно и было в момент моего пленения.
Но Дадашев этого не сделал. Почему – я точно не знал, но мог предположить, что он сам шел навстречу своей будущей судьбе, плыл по течению, готов был сложить оружие, хотя и сомневался в том, что его люди поступят точно так же. Поэтому эмир и пустил дело на самотек. Чему быть, того не миновать.
При этом он не желал предавать тех людей, которых сам же сюда привел, не отказывался от них и готов был нести ответственность за свои действия. Эмир прекрасно понимал, что я, захватив его в плен, сам не освободился. Бандиты, ждущие за пологом, расстреляют меня по одному только подозрению, если я, конечно, позволю им это сделать.
Обычно я стараюсь предвосхитить подобные действия всяких посторонних людей, предпочитаю стрелять первым или использую иные убедительные методы. Например, бросок гранаты за полог. Но там, в большой пещере, сейчас сидят другие бандиты, которые сразу пойдут в атаку на грот эмира. Я не смогу в одиночку остановить их. Значит, мне следовало ждать подхода бойцов моего взвода.
Они, как показывал монитор планшетника, находились уже рядом, в пределах пяти минут аккуратного продвижения. Так я мысленно совмещал время и расстояние. А до рассвета, как я прикидывал, оставалось еще около десяти минут. Взвод внял моему приказу и передвигался теперь намного быстрее, чем прежде.
– Ну, что же ты, старлей, не звонишь Омахану? Передумал? – спросил эмир.
Я набрал номер, названный мне Али Илдаровичем. Трубку долго никто не брал. Это и понятно. По общечеловеческим представлениям была еще ночь. Утро уже приближалось, но для сна шли самые сладкие часы, когда не хочется подниматься даже на телефонный звонок.
Наконец густой весомый голос ответил, не представляясь:
– Слушаю вас…
– Омахан Илдарович? – на всякий случай пожелал я уточнить, с кем разговариваю.
– Да-да, слушаю. Кто это?
– Моя фамилия Жеребякин. Старший лейтенант спецназа военной разведки.
– Фамилия что-то знакомая. Только не припомню, где мы встречались, – ответил отставной полковник полиции.
– Товарищ полковник, возможно, вы встречались с моим отцом, Иваном Владимировичем Жеребякиным, сержантом воздушно-десантных войск, и даже однажды вынесли его, четырежды раненного, с поля боя. Он хорошо помнит вас и на все эти годы сохранил благодарность по отношению к вам. Я тоже понимаю, что если бы не ваш поступок, то меня не было бы на свете, и признателен вам точно так же, как и он…
