Антона, кстати, тренирует мать. Иногда я подключаюсь. Но, зная свои силы, уверен в том, что с ними двумя мне не справиться. Хотя с сыном жены один на один я могу драться на равных.
Однако предупреждать об этом эмира, а следовательно, и Ибрагима, не стоит. Против пули трудно работать кулаками. Особенно если нападающий готов к рукопашной атаке более сильного противника. Он всегда предпочтет оперировать огнестрельным оружием.
– Что ты от меня хочешь? – спросил я и демонстративно нервно сглотнул слюну, словно у меня от волнения горло пересохло.
– Во-первых, я хочу, чтобы ты разговаривал со мной на «вы», уважительно. Это не слишком обременительное для тебя условие. Об остальном потом поговорим.
– Мне трудно уважать бандита и террориста, убийцу женщин и детей, – ответил я.
Этот наш разговор, не имеющий особого смысла, надоел, видимо, рыжебородому Осману, который до этого тихо сидел перед моим планшетником и молча изучал сенсорное управление. Но что-то его, видимо, поторопило. Что именно – я понял по его словам.
Осман встал и обратился ко мне на русском языке, но с заметным акцентом. Однако это был не кавказский акцент, как сам он хотел продемонстрировать, умышленно произнося отдельные слова, неправильно выставляя ударения и чрезмерно часто вместо звука «О» произнося «А». Я догадался, что он иностранец, но старается не показать этого. А уж по манере произношения, когда старательно глотаются окончания и между словами почти не делается разделения, было не слишком трудно догадаться, что говорит американец, возможно, и имеющий какие-то отдаленные арабские корни.
– Ваш разговор, конечно, интересно наблюдать со стороны. Можно даже тотализатор устроить – кто кого «сломает». Но у меня возникли вопросы оперативного характера. Потому, уважаемый эмир, я ваше собеседование и перебиваю. Время не терпит.
Эмир хмуро кивнул, недовольный тем, что его перебили и не дали закончить начатое. Но он, видимо, хорошо понимал, что музыку заказывает тот, кто за нее и платит. А в данном случае в этой роли явно выступала американская сторона.
Я же решил проверить собственную наблюдательность и коротко сказал по-английски:
– Хорошо…
Осман вздрогнул, но не растерялся и спросил:
– Ты знаешь меня?
– Я догадываюсь, кто ты.
– Хорошо, – теперь уже сказал он. – Но тем хуже для тебя. Теперь я знаю, что нельзя тебя выпускать живым, даже если эмир захочет это сделать и будет настаивать на своем, как раньше. А сейчас подойди ко мне поближе.
