Я столбенею. Я настолько расстроен, что даже не пытаюсь оттолкнуть ее руку. Крайне неловко долго смотреть в глаза тому, кто засунул тебе в ухо свой слюнявый палец.
Она вытаскивает палец.
– У тебя все будет хорошо. – В ее голосе звучит нежность.
– Правда? – Мне хочется ей верить, но пока получается с трудом.
– Ты будешь ходить к доктору Мендесу. Это очень серьезно. Станешь принимать лекарство. Это важно. И у тебя есть Джесмин, которая, похоже, просто классная.
Джесмин приходила на прощальное барбекю, которое мы вчера устроили в честь отъезда Джорджии.
– Она классная, – ответил я.
– Только смотри, не испорть все.
Мое сердце сжимается от чувства вины.
– Мы просто друзья.
– Обещаешь, что не перестанешь ходить к доктору Мендесу, даже если сразу не наступит улучшение?
– Да.
– Ты можешь звонить мне и писать в любое время, когда захочется поговорить.
– Да.
– Постараешься стать хоть чуточку откровеннее с мамой и папой?
– Постараюсь.
– Мое предложение надрать задницу Адейр остается в силе.
– Я знаю. Но нам с тобой нечего делать в тюрьме.
– Карвер! Прошу тебя, будь осторожен. Ничего не давай судье Эдвардсу. И не рассказывай чего не следует.
– Ладно.
– Иди сюда, обними меня.
Я закрываю уши и шагаю в ее распахнутые для объятия руки. И только тогда обнимаю ее в ответ.
– Не так уж много близких людей у меня осталось. – Я пытаюсь сказать это шутливым тоном, но это у меня получается не очень.
– Держись. – Джорджия садится в машину, машет мне и уезжает.
Я машу ей вслед, чувствуя, что в моей жизни снова образовалась пустота.
* * *
Я почти утратил остатки самообладания. Мои руки трясутся, когда я набираю номер Наны Бетси.
– Блэйд! – восклицает она радостным голосом. – Как поживаешь?
– Хорошо. А вы?
– А я кое-как. Бывают дни, когда все неплохо, а порой хуже некуда.
– Понимаю. Знаете… я звоню, потому что подумал, что нам следует устроить день прощания с Блейком, как вы и предлагали. Я пока не знаю, как мы это сделаем, но хочу попробовать.
На другом конце линии повисает пауза.
– Что ж, это чудесно. Думаю, мы станем действовать по обстоятельствам, правильно?
– Думаю, мы сможем воздать должное Блейку.
Она смеется.
– Как насчет следующей субботы?
– Отлично.
– Тогда мы начнем с утра пораньше и продолжим до самого вечера. Это будет настоящий последний день с Блейком.
– Хорошо.
– Для меня это многое значит. И это много значило бы и для Блейка.
– Надеюсь.
Мы заканчиваем разговор, и я какое-то время сижу на постели, прислушиваясь к собственному дыханию и думая о том, во что ввязался. По силам ли мне будет раз и навсегда распрощаться с другом? И заслуживаю ли я облегчения, которое это могло бы мне принести?
