Не успел еще он подумать, куда поставить раскладушку, как в комнату кто-то постучал. И тут же в приоткрывшуюся дверь просунулась ежиком стриженная седая голова маленького старика с очками на носу.
— Дозвольте зайти? — прогнусавил он.
— Да. Входите!
— Доброе здоровьице, мил человек. Пора нам и познакомиться.
— Но я только что...
— Знаю, знаю, мил человек. Я тут в этой квартире на общественных началах, так сказать, интересуюсь, забочусь обо всем и поэтому знать должен все и вся. Зовут меня Анатолий Григорьевич Винокуров.
— Назип Гатаулович Данишев.
— Очень приятно, мил человек, очень. Вы к нам как, любезный Назип Гатаулович, временно или с прописочной постоянной?
— Думаю, постоянно буду жить.
Старик непонимающе, как глухонемой, уставился на лейтенанта, шмыгнул носом и неудовлетворенно, о чем-то раздумывая, сказал:
— Ага. Значит, думаете. А когда перестане... вернее, когда окончательно придете к выводу...
В коридоре сильно хлопнули входной дверью, кто-то, шумно ступая, словно на ходулях, прошел мимо двери. Тут же пьяный охрипший голос завыл, изображая подобие какой-то кабацкой полублатной песни:
А за стеною фраера
Всю ночь гуляли до утра.
И шмары там, и шмары там, и шмары...
Старик поднял указательный палец:
— Это, мил, человек, член нашей общей квартиры Мурадов Самат. Вконец спился. Уж не рад я, ох не рад, что мы сюда переселились с женой с первого этажа.
Снова хлопнула дверь где-то уже в другой стороне и пьяное завывание повторилось:
...Я институтка,
я дочь камергера,
Я черная моль,
я летучая мышь,
Я фея из бара...
— Там-то сыровато, а у меня ревматизм. А до меня работяги в моей бывшей комнате жили. Сам я был ответственным работником ЖЭКа, бухгалтером. Так вот, эти работяги-то, чтоб не выносить использованную воду — канализацию недавно сделали, — стали выливать её через люки в подвал. Образовалось эдакое домашнее болото. Да к тому же работяги разобрали еще и паркет — пол стал холоднющий, как ледяной. Правда, по подвалу перестали шарить какие-то темные личности.
— Значит, кикиморы не польстились на это болото, не переехали к вам в подвал, — усмехнулся Назип. — А наоборот, свои домовые и лешие сбежали.
— Это вы напрасно, любезный... э-э-э...
— Назип Гатаулович.
— Да-да, Назип Гатаулович. Склероз... Я вам правду говорю. Дело в том, — перейдя почти на шепот, заговорил он, — что какие-то темные личности по ночам частенько шарили по подвалу с ломами да лопатами...
Уже много позже Данишев поймет, какую серьезную информацию о событиях в подвале поведал ему старик, и как неожиданно она вплетётся в очень серьезное уголовное дело, которое ему доведется расследовать. И уже потом он даст себе зарок: всегда серьезно слушать любого собеседника, другое дело — как оценивать эти сведения.
