Когда он добрался до Теплого ключа, солнце уже поднялось над лесом. Вовка, стараясь не шуметь, спустился в лощину. На небольшой полянке лежали рядом два камня, поросших зеленым мхом. Из-под камней чуть заметно бил родник.
Вовка опустился на колени и припал губами к воде. Утолив жажду, он перевел дух и, вытерев рукавом губы, сел на камень. У Теплого ключа по уговору должны были встретиться беглецы.
Пока никого нет. Придется ждать. Вовка устроился поудобней. Хотя утро уже в разгаре, здесь все еще сумрачно. Над головой сплелись могучие хвойные ветви. Ни одной живой твари. Даже птиц не слышно. Только лес шумит монотонно. Вовка вспомнил, как Илларионыч шепнул ему: «Беги к Теплому ключу!» Потом шарящие лучи электрических фонарей, выстрелы, крики…
Шли минуты, часы. Одиночество томило и тревожило. Вовка весь превратился в слух. То чудилось, что где-то скрипнула ветка, то раздались чьи-то шаги. Он вздрагивал, оборачивался. Но по-прежнему лес хранил молчание. Приближался полдень, становилось жарко. К Теплому ключу никто не приходил.
Недалеко от родника Вовка разыскал куст малины. Ягоды были зеленые и кисло-горькие. От них рот сводило оскоминой. Потом он набрел на полянку, где рос щавель, и с жадностью набросился на него.
Щавель немного утолил голод. Тут же, на траве, Вовка прилег отдохнуть. Перед глазами едва заметно раскачивались длинные стебли ромашки, поднимая к солнцу оранжево-белые цветы. Желтые лютики, те самые, которые он изучал в школе на уроках ботаники, робко выглядывали из травы.
Лежать было приятно, клонило ко сну. Веки закрывались сами. Чтобы не уснуть, Вовка мысленно вел разговор с Илларионычем и с командиром партизанского отряда.
Вовка почему-то был уверен, что где-то в лесу должны быть партизаны.
Проснулся Вовка так же неожиданно, как и уснул. Открыв глаза, с удивлением осмотрелся и вскочил на ноги. «Неужели ушли без меня?» - с тревогой подумал он и побежал к роднику. В лощине по-прежнему было тихо и спокойно, только стало еще сумрачней. На земле отчетливо виднелись большие следы, особенно вмятина от мужского каблука. А что, если это следы партизан или приходил Илларионыч с односельчанами и, не найдя его, они отправились в отряд?
Но как же дать о себе знать? Возможно, сейчас решается его судьба, все зависит от находчивости и сообразительности. Может быть, они еще не успели уйти далеко. Нельзя терять ни минуты.
Недолго думая, Вовка заложил пальцы в рот, загнул язык и дунул что было духу. Он трижды пытался свистеть, и трижды ничего не получалось. Только в отчаянии сунул пальцы глубже, сильнее прижал язык, дунул и неожиданно засвистел переливисто, призывно. Не вынимая пальцев изо рта, перевел дух и засвистел снова.
