Как меня крестили, не помню. Нас всех в детском доме крестят. Это, правда, странно, потому что ребенок может быть из семьи атеистов, или, например, мусульман, или еще что-то. Но не суть. Есть традиция такая, и она соблюдается. Правда, не до конца, потому что крестных отца и матери у нас нет – ни у кого из моих друзей, крещенных в баторе. В свидетельствах стоят прочерки. Поэтому все как-то формально.
Самым святым человеком в моем окружении была наша хореографичка. Мы у нее занимались танцами – с первого класса и до конца начальной школы. Я очень любил эти занятия, потому что там можно было попрыгать, поскакать, понажимать клавиши на фортепиано. В конце каждого урока хореографичка давала нам сосательные конфетки. Поэтому мы еще больше старались и любили ее больше всех, просто обожали! Доводили, конечно, без этого никак. Мы же шалуны, озорники и так далее. Над концертмейстером нашим издевались – залезали в инструмент и зажимали ей педали на фортепиано, чтобы громче было. А она бесилась:
– Вылезли все быстро из фортепиано!
А мы ржали.
Перед началом каждого занятия мы приходили, делали реверанс, а потом вместе с хореографичкой молились. У нас была какая-то своя молитва, мы ее повторяли постоянно. Я не помню слова, но что-то самое простое – мы обращались к Божией Матери. И только после этого занимались. А в конце занятия хореографичка усаживала нас на сцене, где мы до этого танцевали, и пересказывала нам истории из Библии. Для меня это все было как пересказ фрагментов из фильмов. Интересно, даже очень, но сути я не улавливал. Потому что в бога тогда не верил. Хореографичка нам рассказывала про какого-то Елисея – я потом вырос и понял, что на самом деле про Моисея. Про Ноя, который построил ковчег. Про Иисуса. Слушать ее было здорово, я сидел всегда, раскрыв рот. И потом в тихий час после ее рассказов листал детскую Библию. Но не потому, что хотел еще больше узнать, а просто спать не хотелось, а делать больше было нечего. Геймбой был занят, еще одна электронная игра – тоже. И я такой: «Ну, окай, Библию почитаю». Картинки там были прикольные. Текст тоже нормальный. Буквы большие и слов совсем мало, по два предложения на странице.
Но вот как я в церковь ходил и ходил ли вообще, я что-то не запомнил. К нам в детский дом кто-то из священников приходил, правда, в памяти никто из них не остался. Наверное, разговоров никаких у нас с ними не было, потому что и про Иисуса, и про Библию я знал только от хореографички. Зато мы причащались – ели просфору. Нам давали ее по маленькому кусочку. Я не то, чтобы к духовности хотел приобщиться. Просто видел, что что-то вкусное дают, вот и шел. Думал: «О, похавать! Встану в очередь».
