И вот, проходят эти пять дней, а меня не выписывают. И я такой пошел на пост к медсестрам:
– Че, блин, за фигня? Меня сегодня выписать должны!
А они мне спокойно так говорят:
– Гоша, ты себя плохо ведешь. Тебе позапрошлой ночью ставили красные кубики. Какая выписка?
А красные кубики – это такой жутко болезненный укол, который делают в ягодицу, чтобы человек не скакал и не прыгал, а лежал как овощ. И вот я на такой укол нарвался.
Конечно, сопротивлялся, когда понял, к чему все идет, старался не даться. Но меня заломала медсестра. Обманом затащила в процедурный кабинет.
– Пойдем со мной, я тебе дам таблеточку, чтобы ты заснул.
А там уж как-то уложила на эту их кушетку, я не помню как. Потом позвала на помощь заведующую отделением, ту самую молодую, которую я любил. Они вместе меня держали, и медсестра – пффф! – всадила мне этот укол в задницу. И я моментально обмяк. Вообще не мог пошевелиться. После него очень долго зверски болит задница. Я не мог ни встать, ни шаг сделать, ни что-то еще.
– Я вот так буду сидеть, – бормотал непослушным языком. – Не надо меня дергать!
Час не мог в себя прийти, а потом еще целую неделю ходил как кисель. У меня так ныло тело, так болела каждая мышца, что это просто невозможно передать. И еще мне стали перед сном давать какие-то зеленые таблеточки. Иногда я их пил, иногда втихаря выплевывал. А в остальном шла обычная больничная жизнь. Днем – занятия. После них нас выводили гулять в «решетку». Это такая площадка для прогулок, своя у каждого отделения. Там все было как на обычной детской площадке – качельки, каруселька, песочница, – только обнесено решеткой. Еще в больнице был зоопарк, но вот это вообще непонятно зачем. Животных мы ни разу не видели. Нас строили парами и вели в нашу клетку, никаких вам зверей.
Я просидел в психушке еще месяц. Только в октябре вернулся в свой детский дом. Вместо пары недель «переждать ремонт» провел в психушке целых два месяца. Приезжаю, а воспитатель мне говорит:
– Гоша, к тебе тут приходили.
– Кто? – я замер, меня холодный пот прошиб от плохого предчувствия.
– Женщина такая приятная. Спрашивала про тебя, хотела увидеть.
– А вы что? – я уже понял, кто это был. Сердце упало в пятки.
– Как что? Сказали, чтобы через пару месяцев пришла. Что пока ты лежишь в больнице, в 6-й Донской.
Так она больше и не пришла, мама Гоши…
А на память о той истории у меня осталось заикание. Никогда раньше такого не было, а тут я начал зависать на каждом слове и потом больше года не мог от этой проблемы избавиться. Скорее всего, от Гоши «заразился» – он был заикой. Я его наслушался, и вот, пожалуйста. Конечно, я делал это не специально и не из-за того, что хотел быть на него похожим. Просто так само получалось. Злился и ничего поделать не мог.
