– Гоша, Гоша, успокойся, – она подходила ко мне и звала медсестру, – таблеточки дайте мальчику.
И я про себя: «Аааа! Какие еще таблеточки?! Мне надо, чтобы ты подошла ко мне, погладила, потрогала!»
Но иногда она все-таки делала так, как надо – начинала меня успокаивать, гладить по голове. У меня это было с самого детства – не знаю уж почему, наверное, психологи скажут, что это такая травма, типа никто меня не гладил в младенчестве и на руках не носил. Но я всегда, с малых лет, обожал, когда меня тетки гладят по голове. Лежу, и на седьмом небе от счастья. И вот она тоже так делала. Садилась рядом со мной и долго-долго гладила по голове.
– Гоша, все будет хорошо!
Я лежал, закатив глаза от счастья, и молил ее про себя: «Ооооо, гладь меня, гладь побольше! Я еще не сплю, не уходи, пожалуйста, гладь еще!»
Когда она оставалась дежурной и ночевала на работе, то всегда приходила ко мне перед отбоем, садилась рядом на кровать и меня гладила. До сих пор у меня перед глазами стоит эта картина, просто офигенная! Все лежат сами по себе, кто как может успокаивается, засыпает. И только рядом со мной сидит заведующая отделением. Устроилась на моей кровати и гладит меня по голове. Так я и балдел. Правда, продлилось это счастье не очень долго, всего-то чуть больше недели.
А потом мне сообщили, что если дальше все будет идти так же хорошо, то меня через пять дней выпишут. Я, конечно, обрадовался. И тут меня страшно понесло. До этого я вел себя практически как паинька, только для заведующей персонально немного истерил, чтобы она обращала внимание на меня. А так, во-первых, хотелось получать вознаграждения в виде угощений, а во-вторых, там реально надо было вести себя как паинька, чтобы не залечили всякими таблетками. Но когда я узнал, что меня выписывают, то потерял всякий страх. Сопли пузырем, пальцы веером, всех посылал. И взрослых, и детей.
– Идите на хер, меня скоро выпишут! А вы все лохи.
Дней пять я так ходил, звездил изо всех сил. Забил на правила, на режим. Ночью не спал, разговаривал со своими соседями, им спать не давал. На уроках совсем перестал заниматься – а уже сентябрь наступил, к нам стали учителя приходить, – творил всякую ерунду. Швырялся тетрадками, орал: «Мне это не надо, меня скоро выписывают!» С ребятами тоже вел себя как последний козел – стал драчливым, всех задирал, постоянно устраивал драки. Потом еще на аукционе права качал, когда всем что-то давали, а мне нет, орал: «А почему мне, блядь, нет подарка?» Медсестры только головами качали: «Ну и ну…».
