– Он на совещании в министерстве, – секретарша опять объясняет одно и то же, – я ему позвонить сейчас не могу, и когда вернется, не знаю.
– А нам что делать? – врачи «Скорой» нервничали, и так уже долго со мной сидели. – Куда нам мальчика девать? Ждать больше не можем.
– Ой, я не знаю! Делайте с ним что хотите!
А что они могут сделать? Отвезли меня обратно в этот психоневрологический санаторий, там накормили обедом, и перед тихим часом медсестра мне говорит:
– Гоша, ты понимаешь, что нам некуда тебя разместить? Смены закончились.
– Да, – говорю, – понимаю.
– И скорее всего, – она жмется, – тебя придется отвезти в 6-ю Донскую больницу.
Я тогда уже знал, что это детская психиатрическая клиника. У нас в детском доме были ребята, которые там время от времени лежали. У меня сердце в пятки упало. И ладони покрылись холодным потом.
– Я что, похож на психа?!
– Нет.
– Ну, пожалуйста, – я начал плакать, – не надо в психушку! Есть же другие варианты.
– Да какие другие… Других как раз нет, – я видел, что она мне сочувствует, а сделать ничего не может, – вот попей чайку с медом, успокоишься. Поспишь, и поедем.
– Да не нужен мне ваш чай с медом!
Пришел врач. Они с медсестрой меня все-таки успокоили, уговорили. Я сижу, обжигаюсь, бормочу: «Да не нужен мне ваш чай с медом», а сам прихлебываю кипяток и плачу.
Долго я ревел, никак не хотел мириться с тем, что придется ехать в психушку. Прошел тихий час, я в сонном состоянии вышел на улицу. Там разложили на газоне перед корпусом красные покрывала – сушили их после последней смены, – я на одно из них лег и снова уснул. От горя. Потом подходит ко мне медсестра, которая меня успокаивала, и шепчет на ухо:
– Гоша, за тобой «Скорая» приехала.
– Я не хочу! – я снова давай реветь. – Куда мне бежать, чтобы не ехать?!
– Все-все, Гоша, – она меня подняла, повела к машине, – надо ехать.
В общем, меня запаковали в эту «Скорую», засунули туда мои вещи и привезли в 6-ю Донскую.
Сначала положили в первое отделение. Там вообще заняться было нечем: лежишь в четырех стенах и смотришь в потолок. Ни занятий, ничего. Со мной в одной палате лежал подросток – малолетний преступник, которому грозила детская колония. Он постоянно харкался. Наберет полный рот слюны и что у него там еще и плюет прямо в меня. И днем, и ночью. Меня реально от этого выворачивало.
– Перестань!!! – я орал, уже нервы не выдерживали.
– Блядь, иди на хуй! – это все, что он мне отвечал.
Фууу. До сих пор вспоминать противно. Я постоянно ходил и просил, чтобы меня перевели в другую палату. Ловил врачей в коридоре, умолял.
