Я видел многих, не знающих, чем следует больше восторгаться: твоими деяниями или твоими словами, называть ли тебя Брутом или Цицероном? Итак, продолжай, как ты начал, и пиши всегда, чтобы весь мир читал тебя.
Ты заложил прочный фундамент: истину, мир, правосудие, свободу — строй же на них. Все, что ты создашь на такой основе, будет долговечно и выдержит любые нападки.
А в то время, как ты занят деяниями, я — пока не найдется гения, достойного описать эти события, — отдаю тебе мой слабый талант и мое перо, для того чтобы со своей стороны, как говорит Тит Ливий, способствовать увековечению подвигов избранного народа».
— Да, — тихо произнесла Нина, — Петрарка — твой друг и настоящий патриот. Но большинству французских да и итальянских прелатов чужды наши идеи. Они охотней читают доносы инквизиторов. Тебе следует быть осторожным. Неужели нельзя договориться с Раймондо? Ведь до сих пор ты умел с ним ладить?
— Вряд ли из этого что получится. Я решил дополнить эдикт от первого августа еще тремя законами. А они никак не могут прийтись по вкусу архиепископу.
— Какие законы? — Нина изумленно взглянула на мужа.
— Я хочу освободить церковных крестьян от их непосредственных хозяев. Они будут подчиняться не аббатствам и епископам, а прямо его святейшеству папе и кардиналам.
— То есть на деле твоему правительству?
— Почему бы и нет? Они станут полноправными гражданами Римской республики.
— Но твои постановления еще больше всполошат клириков!
— Скорее аббатов и епископов, — усмехнулся Кола. — Папе и кардиналам все равно, с кого получать деньги. Зато крестьянам не придется платить лишним ворам, достаточно бездельникам дают во время служб и церемоний.
— Ты раздуваешь костер! — воскликнула Нина. — Не угодить бы в него.
— Пока это нам не грозит. Посмотри, какое послание я готовлю в Авиньон. — Кола протянул жене лист, исписанный мелким почерком.
— Ты доказываешь, что вызов в Рим претендентов на императорский престол — дело полезное и папству? — пробежав глазами первые строки, сказала Нина. — Дальше я что-то не разберу. Прочти вот отсюда.
Кола ди Риенцо взял лист и стал негромко читать:
— «С помощью святого духа в Риме чудесным образом восстановлены свобода, справедливость и мир. Под нашим управлением город очищен наконец от разбойников и перестал быть их логовом. Широко открыты дороги, леса, холмы, и любые места сейчас безопасны для пилигримов».
Трибун поднялся из-за стола и с письмом в руках прошелся по комнате.
