Каждое слово находило отклик в сердцах римлян. Кола поздравил сограждан с успешным началом борьбы за освобождение. Толпа отвечала бурным ликованием. Тогда Кола ди Риенцо достал широкий свиток и, передав его Конте, предложил ему прочесть законы нового Римского государства. Тот торжественно развернул свиток. В тишине, воцарившейся на площади, зазвучал звонкий голос Конте.
— «Отныне всякий убийца, какого бы он ни был звания, карается смертью, — четко выговаривая слова, читал юноша. — Все тяжбы решаются в двухнедельный срок. Дома осужденных не разрушаются, а поступают в пользу коммуны. Всякий доносчик, не доказавший виновность того, кого обвиняет, подвергается тому же наказанию, которое следовало бы обвиняемому, если бы его вина была доказана. Каждый район Рима содержит сто пехотинцев и двадцать пять всадников. Семье солдата, павшего за отчизну, выплачивается годовое содержание. Римская камера принимает на себя заботы о сиротах и вдовах. В каждом районе будут хлебные амбары, которые должны быть полны на случай неурожая. Военный корабль постоянно охраняет римское побережье для защиты купцов. Доходы от соли, с пристаней, от дорожных сборов и штрафов используются, если окажется необходимым, для государства. Охрана римских пристаней, мостов, ворот и крепостей передается баронами правителю государства. Бароны обязаны содержать дороги и пути в безопасности, не принимать ни воров, ни преступников и должны снабжать город провиантом. В случае неповиновения — они платят штраф в размере тысячи серебряных марок».
Когда Конте закончил чтение, нотарий Гуаллато, стоявший рядом с юношей, поднял руку.
— Граждане Рима! — обратился он к народу. — Одобряете ли вы эти законы?
— Placet! Placet![10] — единодушно отозвалась толпа.
Тысячи рук разом поднялись вверх, подавая таким образом знак, что законы приняты.
— А кого вы хотите избрать в правители? — громко продолжал Гуаллато.
— Колу! Колу ди Риенцо и епископа Раймондо! — дружно прокатилось над площадью.
В воздух снова поднялся лес рук. Кола ди Риенцо и папский викарий вышли вперед и поклонились, как того требовал обычай. Рядом с рослым, широкоплечим Колой, в ярко поблескивающих на солнце доспехах, епископ, несмотря на высокую тиару и белоснежную мантию, казался маленьким, неприметным.
Со всех концов неслись возгласы:
— Да здравствует свобода!
— Да здравствует римский народ!
Под ликующие крики горожан в сопровождении трубачей и знаменосцев новые правители торжественно спустились с трибуны и направились к Дворцу Сенаторов.
