— Говорят, он сын простолюдина? — спросил Кола.
— Его отца изгнали из Флоренции вместе с Данте. До прихода к власти черных гвельфов[6] он был нотарием коммуны.
— Какая интересная фамилия — Петрарка. Ни у кого не встречал такой.
— По-настоящему его фамилия Петракко, — отозвался художник. — Поэт переделал ее для благозвучия на латинский лад.
— Он родился во Франции?
— Нет, в Ареццо. Семья переехала в Авиньон, когда ему было лет восемь.
— Ты видел его?
— Несколько лет назад Петрарка гостил в Риме у Стефано Колонна. Мы познакомились во дворце, где я расписывал стены.
— Каков он? Хорош собой?
— Ростом Франческо пониже тебя. Лицом смугл, худощав. Пожалуй, замечательны в нем лишь глаза: всегда живые, необычайно проницательные.
— Я слышал, Петрарка готовился стать юристом, прежде чем пошел в клирики? — вежливо осведомился один из студентов.
— Отец хотел сделать из него законника, — сказал Чекко. — Его послали изучать право в Монтелье, потом в Болонью. Но Франческо больше интересовался древней литературой, далее принял духовный сан, чтобы без помех заниматься любимым делом.
— А почему он так дружит с родом Колонна? Им посвящено уже несколько сонетов.
— Неужели не знаешь! Кардинал Джованни Колонна был в Авиньоне первым его покровителем.
— Смотрите! Смотрите! — показал Гуаллато.
Вдали на дороге, запруженной народом, появился всадник в красной мантии. Следом, поднимая облака пыли, двигался блестящий многолюдный эскорт. Стоявшая внизу толпа взволнованно загудела.
— Едет! Петрарка едет! — донеслись крики.
Сотни встречающих замахали руками, шапками, платками. Шум голосов постепенно нарастал. Через некоторое время стало видно непокрытую голову поэта, сидевшего на белой лошади.
Знаменосцы у ворот склонили перед ним знамена. Под ликующие возгласы римлян, осыпаемый цветами, Петрарка въехал в город.
В сопровождении горожан он направился к Капитолию, где должна была состояться торжественная коронация. Кола ди Риенцо, Чекко Манчини и другие поспешно спустились со стены, стараясь держаться поближе к поэту. Вместе с толпой они дошли до площади.
Епископ, префект, сенаторы и высшее духовенство уже ожидали перед Дворцом Сенаторов. Специально отведенные места на возвышении занимали послы и именитые граждане. Доктора свободных наук, выбранные для возложения лаврового венка, находились в центре у стола, обитого зеленым бархатом. Здесь же собрались ученые богословы, порты и профессора Римского университета.
Со всех сторон из соседних улиц и переулков продолжал прибывать народ. Солдаты городской стражи, оцепившие центральную часть площади, с трудом сдерживали быстро растущую толпу.
