Шаги, легкие, почти неслышные, приближались. Я свернул журнал в трубку, покосился на дверь палаты отец еще спал, и его не следовало беспокоить. Кто-то остановился совсем близко, и я, вновь повернувшись, скользнул взглядом по подошедшей блондинке. И замер, опешив от неожиданности.
Может, в больничной столовой вода какая-то не такая? С легкими примесями чего-то проспиртованного, а?
Меня тупо застопорило, все, что я смог сделать, это подняться и встать напротив нее, но не слишком близко. Она была ниже на полголовы, и сейчас, не имея поддержки в виде обуви на каблуках, молча смотрела на меня снизу вверх. Это был какой-то жесткий ступор, я глазел на нее, не пытаясь даже что-то сказать язык сделался свинцовым и напрочь прилип к нёбу. Вся кровь резко ударила в голову; я неловко переступил на другую ногу и вновь замер без движения. Нужно было срочно что-то говорить, но ни она, ни я не делали ничего для того, чтобы разрядить накалившуюся обстановку.
Кажется, я впервые в жизни не верил собственным глазам.
Внешне она совсем не изменилась невысокая, стройная, светлые некрашеные волосы, сейчас висящие мокрыми сосульками по обе стороны четко очерченных плеч. Красивые карие глаза в очертании темных ресниц смотрят прямо, и взглядом, казалось, способны проникнуть в самую душу. Эти глаза неумолимо сжигали меня живьем раньше, но сейчас я как никогда понял, что такая непостижимая сила не может иссякнуть с течением времени. Лучше бы она отвернулась. Или свалила прочь.
Черт возьми, откуда вообще она тут взялась?
По всем известным правилам именно я должен начать разговор, сказать что-то вздорное, глупое, в духе Аленкиного птичьего щебета. Или, напротив, грозно свести брови у переносицы, окатить ледяным презрительным взглядом и, пока не опомнилась, резко выговорить что-то меткое, в духе матери. Она ждет моей инициативы, мысленно удивляясь такой тупости, или тоже, как и я, ошеломлена нашей встречей?
А это что такое? То, что я издалека принял за спортивный баул, вблизи оказалось старой сумкой, с которой отец раньше ходил в спортзал.
Черт. Что происходит?
— Ты, — произнес, глупо констатируя очевидный факт.
Она неловко развела руками.
— Здравствуй, Влад.
«Здравствуй»! Уже за одно это дурацкое слово я должен был взбеситься до предела. Но вместо того, чтобы резко и доходчиво вправить ей мозги, я растянул губы в деланой ухмылке.
— Теперь вижу, что точно ты. Кому еще придет в голову сказать мне «здравствуй»?
