– Просто потому, что мы не можем позволить себе красивый дом, это не значит, что у тебя не может быть красивых вещей, – сказал он. – Это не значит, что у нас никогда не будет случая отпраздновать снова.
Мама взглянула на дом, провела рукой по сторонам, словно махая.
– Мы никогда не нуждались во всем этом, – сказала она. – Я не знаю, почему мы купили его, если уж на то пошло.
Мама, которую я знала, та, кто так гордилась нашим домом и суетилась над каждой крошечной деталью декора: бахрома на каждой подушке, угол каждого стула, горшочек для каждого растения – казалось, исчезла на моих глазах.
Я знала, что наша мебель тоже скоро исчезнет. По крайней мере, нас тут не будет, когда ее увезут в аукционный дом. Мама сказала, что они выручат денег больше, чем она сама, но у меня было ощущение, что она просто не хотела смотреть, как наша жизнь продается по самой высокой цене, часть за частью.
Вернувшись в квартиру, папа уложил близнецов в кровать и почитал им на ночь. Их комната находилась прямо под моей, и я слышала их мягкие голоса, согревающие лестницу, ведущую на чердак. Когда папа захлопнул книгу и поцеловал их в щеки, я это тоже услышала. Он выключил свет. Щелчок.
– Айви не пела, – сказал Брейди.
– Да, – сказала Кая. – Мы не получили нашу песенку.
Я пела им перед сном, с тех пор как они были малышами, когда они, наконец, набрали достаточный вес, чтобы их могли забрать домой из роддома. В нашем старом доме между их спальнями была музыкальная комната. Я там сидела, играла и пела, пока они не засыпали. Это был наш секрет. Нигде и ни для кого-либо еще не выступала. Никогда. Со времен впечатляющей демонстрации боязни сцены во время общерайонного шоу талантов, когда мне было одиннадцать. Я застыла на сцене, как какая-то потрясенная жертва Медузы. После этого, от одной только мысли о выступлении у меня перехватывало горло, как будто кто-то меня душил.
Но все было иначе дома – в нашем старом доме. Я могла играть и петь там, в безопасности за каменными стенами, слоями изоляции и акрами двора, деревьев и пространства. Не за этими картонными стенами.
Папа сделал несколько шагов и просунул голову в сквозной проем моей комнаты. Я притворилась спящей. Это было решение, которое приняло мое тело, прежде чем мой мозг смог убедить его в обратном. Я любила петь близнецам, и ненавидела их разочаровывать. Но чувствовала себя такой беззащитной здесь. Теплая ночь, и окна открыты. Люди могут услышать меня. Люди как…
