– Мы по уши в долгах, – сказал папа.
– И банк…
– Банк…
Они замолкли, никто из них не хотел поймать следующую «горячую картошку».
– Что? – прошептала я. – Что, банк?
Мама начала плакать, а папа выглядел так, будто «картошка» врезалась ему прямо в живот.
– Банк конфискует наш дом, – произнес он. – Мы должны съехать.
Внезапно я почувствовала себя очень маленькой посреди пышной обивки, как будто стул мог целиком меня проглотить.
– Что?
– Мы потеряли дом, – спокойно повторил папа. – Мы переезжаем.
Я никак не могла переварить то, что он только что сказал, хотя это и казалось достаточно понятным.
– Это наш дом, – возразила я. Они не могли забрать наш дом. Мы не могли переехать. Не от моей лучшей подруги, Ризы, которая жила по соседству; и моей, лилового цвета, комнаты с кроватью с балдахином; и подоконника с мягкими подушками; и моего шкафа, в котором можно было найти все, что угодно; и… и моего рояля, и…
– Мы не можем,– заявила я.
Они покачали головой и сказали: «Нам жаль» и «Нам тоже это не нравится», и «Мы уже ничего не сможем сделать», и «Это единственный выход…», и «Нам жаль. Нам очень, очень жаль».
Я предложила дюжину «что, если» сценариев: «Что, если мама получит работу?» «Что, если я устроюсь на работу? Что, если мы просто прекратим покупать ненужные вещи? Избавимся от моего телефона? Продадим серебро?»
– Твоя мама устраивается на работу, – сказал папа. – Мы будем покупать лишь вещи первой необходимости, серебро уже продано, и да, они отменили обслуживание мобильного телефона. Но, даже со всем этим, мы не можем больше платить ипотеку. На самом деле, мы бы еле сводили концы с концами, арендуя менее дорогую квартиру.
– А как насчет бабушки?
Моя бабушка Эмерсон жила на ферме, примерно в двух часах езды. У нее были куры, и она делала мыло из трав, растущих в ее саду. Лаванда и розмарин. Лимонный базилик. Она всегда пахла как чашка лимонного чая «Зингер».
– Она же может одолжить нам деньги?
Папа опустил голову.
– Айви, – сказала мама, – она живет на государственную субсидию и зарабатывает гроши, продавая мыло на ремесленной ярмарке. Она не может нам помочь.
– Тетя Бетти? Дядя Дин?
Родители покачали головой.
– У них собственные проблемы, счета, дети, поступающие в колледж, – сказал папа.
Вдруг у меня перехватило дыхание, а кости будто покинули конечности. Я даже руку не могла поднять, чтобы вытереть, подступившие слезы.
– Я знаю, что это трудно, но это необходимо, – мама сделала паузу. – Пожалуйста, не плачь. Близнецы скоро вернутся домой. Мы не хотим расстраивать Брейди.
