– Наша! – обрадовался Омаев и похлопал лошадь по шее. – Понимаешь, друг, это же наша «семерка»! Нашел, все-таки нашел. Теперь будем действовать, как приказал командир. Или вернуть материальную часть в строй, или уничтожить, чтобы не досталась врагу. Жаль «семерку», но Устав есть Устав. И приказ есть приказ.
Он до самого вечера ехал по опушке леса, уходя в чащу, когда на дороге появлялись немецкие машины или мотоциклисты. К вечеру Омаев попал в трудное положение. Тягач с танком на буксире и сопровождавший их грузовик пересекли оживленное шоссе и исчезли на противоположной стороне дороги. Омаев никак не мог ее пересечь. Там все время двигалась немецкая техника. Было бы проще миновать это препятствие пешком, юркнуть через полотно в кювет и раствориться в кустарнике. Но для этого пришлось бы бросить лошадь, а на ней передвигаться было удобнее и, главное, быстрее. Отказываться от лошади Омаев не хотел ни под каким видом.
Забравшись на дерево, он долго рассматривал местность, куда ушел тягач с танком. Дорога там шла в одном направлении, никаких ответвлений не было видно. Тянулась и извивалась между лесами обычная грунтовая проселочная дорога. Оставалось только надеяться, что немцы не изменят направление движения до ночи. А когда стемнеет, Омаев пересечет шоссе и догонит танк.
Ему повезло. К вечеру движение по шоссе стало заметно реже. А к наступлению сумерек прекратилось вовсе. Омаев решился и поскакал к шоссе. Посмотрев еще раз в одну и другую стороны и не увидев там движения, он ударил ее пятками и поскакал так быстро, насколько могла артиллерийская ездовая лошадь. Перескочив шоссе, Омаев поспешил по проселку вслед уходящему тягачу. Выручало то, что в сумерках можно было не прятаться и скакать прямо по дороге. Он хорошо видел следы гусениц, и это выручало. Потом стемнело совсем, но звездная ночь помогала различать путь. А ближе к утру, уже обеспокоенный тем, что он мог потерять след, Омаев, к своей радости, заметил впереди на прямом участке дороги свет фар.
На рассвете пришлось свернуть ближе к лесу и снова пробираться опушкой, чтобы не попасться случайно на глаза немцам. А тягач все тащил и тащил танк, мерно гудя двигателем и дымя двумя выхлопными трубами. Впереди показалась окраина городка. Омаев хмыкнул. Вот как немцам приспичило – даже ночью ехали. Видать, строгий у них приказ и, наверное, очень срочный. Только странно все это. Зачем так далеко тащить танк, зачем им вообще поврежденная «тридцатьчетверка»?
