Я скидываю его с себя. Бомба никуда не делась, и люди об этом не забудут. Ее уже установили? Там часовой механизм или они просто пошлют сигнал?
Я хватаю бомбу и бросаю в сторону врага. Даже подстреленный, со всеми ранениями, я бросаю ее далеко. Пусть теперь детонирует. Пусть убивают своей бомбой поля и коров.
А после этого я чувствую слабость и печаль. Я оседаю на землю, хотел встать на четыре ноги, но приземляюсь на живот. Я ранен. Серьезно ранен.
Другой пес убежал. Сначала я не понял, но потом до меня доходит. Он убежал за бомбой. Давай, мальчик, апорт.
Когда он убегает, я задумываюсь о том, заденет ли его взрывом, а если он выживет, понесет ли бомбу Хозяину, как положено Хорошему Псу.
Канал Патоки: «Они уходят, Рекс. Враги отступают. Молодец, Рекс. Хороший мальчик. Хороший Пес».
Чип обратной связи молчит, но я верю Патоке.
И тут я слышу звук двигателей, и база данных… база данных посылает сообщение об ошибке, но звук как у тяжелых военных вертушек, их несколько. Я говорю об этом Патоке, которая только сейчас идет ко мне.
Канал Патоки: «Я знаю, Рекс. Это не враги. Не вступай в бой».
Но я хочу драться. Во мне бушуют огонь, ярость и боль, и когда я не дерусь, боль становится сильнее, гораздо сильнее. Во мне столько страха, вины и сомнений, и они тоже усиливаются, если голова не занята дракой.
Я говорю Патоке: «Я буду с ними драться».
Канал Патоки: «Нет, Рекс. Это я их вызвала. Пожалуйста, сдайся им. Мы выживем, Рекс. У нас есть будущее. Мир меняется. Но если ты вступишь с ними в бой, тебя убьют».
Я уже вижу вертушки: большие боевые модели, их лопасти визжат при посадке. Голос из мегафона что-то говорит местным жителям по-испански. Наверное, чтобы их успокоить, сообщить, что вновь прибывшие ничего им не сделают.
Я знаю, в меня целятся. Я не прячусь. Они меня убьют и покончат с болью, виной и страхом.
Канал Патоки: «Рекс, прошу тебя».
Она отбросила в сторону оружие, сняла снаряжение и опустила на землю.
Я собираюсь для прыжка, и когда первая вертушка снижается, задумываюсь – интересно, понимают ли они, как высоко я прыгаю. Я скалюсь. Я ранен.
Но я Хороший Пес. Я всегда хотел только одного – быть Хорошим Псом.
Я отстегиваю сбрую, и Большие Псы падают с плеч, а потом внутри поднимается боль, хлещет кровь, я очень слаб.
В моих ушах – шум двигателей, в носу – запах стрельбы. Но когда ко мне прикасается чья-то рука, я огрызаюсь и поворачиваю голову. Рядом со мной стоит на коленях доктор Теа де Сехос. Она говорит, и я не слышу слова в этом грохоте, но мне и не надо. Два слова, коротких слова, но важнее всех слов на свете. «Хороший Пес, – говорит она, хотя и с грустью. – Хороший Пес».
