б) надо писать песни на русском языке.
Он призвал своего друга, однокашника и великого драматурга абсурда — Джорджа и взял его к себе в группу ударником. Они вдвоём начали писать песни, вдохновленные творчеством Джорджа Харрисона, прежде всего обращая внимание на тексты песен. Поскольку ни аппаратуры, ни инструментов (кроме гитары за 9 руб. 30 коп. и ф-но) не было и не предвиделось, то писание песен было их единственным занятием. Кроме Харрисона, большим источником вдохновения являлась существующая в те годы «Пре-панк» великолепная и очень бардачная группа «Санкт — Петербург». Попутно искались подходящие музыканты.
Приблизительно в январе 1973 года к ансамблю примкнул довольно смутный знакомый Бориса — Михаил Файнштейн, который имел уже опыт игры в ленинградской группе «Психоделическая фракция», где ребята играли Фрэнка Заппу, Хендрикса и «Крим». Кстати, Борис Гребенщиков с 1969 по 1971 год тоже играл в одной из школьных команд и поражал девчонок, исполняя «Сэтисфэкшн» на чистейшем английском языке и ещё что-то из репертуара «Троггэ».
Потом до 1975 года продолжалась первая фаза «Аквариума», во время которой Гребенщиков успел выкрасть из другой группы старого друга — пианиста Андрея Романова (Дюша). Вместе они сумели записать два «лонгплэя» (плёнки по 30–40 минут) и одну «сорокопятку».
Первый «лонгплэй» — «Искушение святого Аквариума» — представлял из себя извращения двух идиотов (БГ и Джорджа, занимавшихся сюрреалистической «аммагаммой»: некие непонятные желудочные звуки, стуки, плёнки задом наперед, петли, стихи, отдельные куплеты песен и фразы. Очень смешно, но очень плохо записано. Для пластинки характерно название последней вещи — «Пение птиц и птичек на могиле сдохшего уха».
Затем вышла «сорокопятка» с песнями «Верблюд-архитектор», «Менуэт земледельцу», «Мария-Луиза № 7» и «Я знаю места». Это был более традиционный «рок абсурда», то есть абсолютно идиотические тексты, но более-менее нормальные гармонии.
Второй «лонгплэй»: на нем Дюша учится играть на флейте, и мы, не имея возможности записывать «электрические» песни, снова записываем 40 минут «акустических», худшие из которых приближаются к нормальной советской эстраде, лучшие — к характерному абсурду.
Всё это время «Аквариум» почти не выступает, а сидит преимущественно на юге, пьёт портвейн и поёт песни (свои и «Битлз»), или же репетирует на факультете прикладной математики Ленинградского университета, где в то время Борис Гребенщиков учится. Аппаратура стоит в подсобке, и её вполне достаточно, чтобы изредка играть на свадьбах.
