— В кандалы этого гнусного преступника за неуважение к суду, бородатейший прокурор! — вмешался один из помощников. — Если он называет пирата морским бандитом, а мы поддерживаем тесные дипломатические и экономические отношения с его уважаемой винодельческой державой, как же тогда называть нас?
— Продолжайте допрос, — благосклонно кивнул судья прокурору. Тот перекинул плащ через вытянутую правую руку, пародируя излюбленный жест опереточных адвокатов, и пояснил:
— Пират, пресмыкающийся, гомункулус — это хозяин притона, где с излишней старательностью записываются наши долги за неудобоваримую пищу и алкогольные напитки.
— Ведите допрос, — повторил судья. — Нечего здесь устраивать занятия по ликвидации неграмотности. Пусть подсудимый занимается этим дома.
— Отпустите меня, — взмолился Абилио. И его голос, в котором звучали слезы, напоминал голос обиженного подростка. — Мне кажется, игра слишком затянулась.
— Игра?! Как вы расцениваете, ваше превосходительство наиусатейший судья, такую дерзость?
— Все это будет учтено при вынесении приговора, — заявил судья. — За свою непочтительность обвиняемый заплатит кошачьими языками.
— Свиными! Свиными языками с гарниром из отбивных котлет.
— Не возражаю. Продолжайте.
— Какие вам известны португальские писатели-классики?
Защитник запротестовал:.
— Ваше превосходительство, вы злоупотребляете метафизическими вопросами. Мой подзащитный наверняка осилил лишь самые популярные вирши нашего доморощенного гения Поэта-Самоучки.
Свидетель обвинения стукнул кулаком по столу, возмутившись, что речь адвоката снова прервали, и от его дерзкого движения упали две бедренные кости, скрещенные над ночным горшком.
— Инсинуация, только что достигшая моих ушей, содержит умышленное оскорбление другому мастеру-рифмоплету, которому наша славная газета «Вести из провинции» присудила поэтический скипетр. А ведь это поэт, создавший, подобно упомянутому выше классику, изысканные четверостишья, одно из них я с благоговением позволю себе здесь воспроизвести:
Уж воет вдалеке шакал,
И строит нам гримасы череп,
О если бы пожарный зал
На годы долгие остался.
Поэт, создавший этот шакально-пожарный шедевр, повторяю, имеет право быть упомянутым раньше, чем наш довольно-таки подзабытый Поэт-Самоучка. Хотя я не желаю, конечно, умалять его достоинство.
— Правильно!
— Но обвиняемый должен назвать иных классиков. Это так называемые истинные классики, другими словами, те, что писали свои несравненные произведения гусиным пером. Это…
