В следующий раз я просыпаюсь под звук детских ножек, топочущих по полу в направлении моей комнаты по коридору. Я до сих удивляюсь каждый раз появившемуся у меня материнскому инстинкту. Под окном пока я сплю может взорваться бомба, я даже не услышу, но стоит Янне начать хныкать во сне или что-то говорить, я моментально принимаю вертикально положение у себя в кровати с широко открытыми глазами, готовая мчаться к ней по коридору.
Я поворачиваю голову к двери, она уже в дверном проеме, улыбается от уха до маленького уха, с пухлыми розовыми щечками, сумасшедшими черными кудряшками и со своим любимым плюшевым медвежонком в пухлой руке. Моя сестра в миниатюре. Я тоже, наверное, такая же. Все мне говорили, что мы с Октавией очень похожи, как близнецы. У меня появляется медленная улыбка. Она такая забавная проказница, ее верх пижамы совсем от другого костюмчика, нежели шорты.
— Доброе утро, мама, — поет она, заходя в комнату большими, уверенными шагами.
Согласно моему будильнику уже шесть часов утра, она дала мне поспать сегодня.
— На улице солнце или дождь?
— Солнечно.
Я поднимаю один угол одеяла.
— Ты приляжешь на минуточку?
Она забирается под одеяло, ее тело восхитительно теплое, но она не минуты не может лежать спокойно. Я обхватываю ее руками.
— Мамочка.
— Да.
— Я тут подумала.
— Мммм…
— Мне кажется, нам стоит завести пони.
У меня распахиваются глаза. Она смотрит на меня своими огромными и совершенно невинными глазами. Она маленький манипулятор.
— Мы могли бы назвать его Харви, — мило говорит она.
— Забудь, как мы можем его назвать, где ты собираешься его держать?
— Конечно, в своей комнате. Он может спать со мной.
— Пони не любят жить в комнате с маленькими девочками.
— Почему не любят? — спрашивает она.
Я ухмыляюсь.
— Потому что им не нравится запах, когда маленькие девочки пукают.
Она не может решить, то ли ей начать хихикать или возмущаться. Янна находится в том возрасте, когда начинает заливаться, когда пукает, потому что ей кажется, что это очень весело. Ее любимая история о цыпленке, который так громко пукнул, что испугал волка готового его съесть. На этот раз она решает, что лошадь важнее.
— Мои пуки не плохо пахнут, — возмущается она.
Я кладу палец на ее нос-пуговку.
— А когда ты ешь брокколи, а?
— Я перестану есть брокколи.
— Нет, не перестанешь.
Она морщит нос.
— Хорошо, я буду выходить из комнаты, чтобы пукнуть.
— А что ты будешь делать, когда спишь?
Она закрывает рот, чтобы не захихикать. Потом ее глаза вдруг расширяются, и она тянется к моей шее.
