Но изо рта металлический вкус Саусворка так просто она убрать не могла.
Механическая крыса пробежала по краю улицы, слабо шевелясь, борясь с потоком времени. Ладонь Эммы взлетела, золотое кольцо блеснуло, но появился Микал. Резкий удар ногой, скрежет металла и облачко алого дыма. От крысы остались куски метала и мех, поеденный молью. Глаза Щита яростно горели, его грязный плащ покрывали пятна крови и других жидкостей. Он выглядел неплохо, но весь в саже.
Она поежилась. Клэра снова громко стошнило.
— Скиталец! — выдавил он. — От тридцати трех до восьмидесяти девяти процентов! Объяснить можно только диапазоном!
«Боже, он все еще пытается анализировать Мехитабель? Или крыс?».
— Клэр, — выдавила она, кашляя.
«Думаю, мы выжили. Наверное».
— Клэр, спокойнее. Есть проблемы, требующие вашего внимания.
— Прима, — ладонь Микала на ее плече, пальцы — железные тиски. — Эмма.
Она чуть пошатнулась.
— Ты хорошо постарался.
«Да? Даже чудесно. Один Щит, маленькая армия блесков Мехитабель, крысы. Не понимаю, как мы не погибли».
Или она ранила железную змею сильнее, чем думала, или Мехитабель ждала, что Эмма побежит в другую сторону, может, на север, откуда они и пришли в Варк. Был вариант страшнее, но все же вероятный — что Черная Мехитабель отпустила их по своим странным причинам, хотя Эмма использовала ее истинное имя.
— Это было просто, — уголок рта Микала приподнялся в гримасе. Пепел сделал его волосы седыми, набился в брови и падал с плеч. — Ее отряды неуклюжие, громкие. И им приходится проверять каждый темный угол.
— Какие проблемы? — выдавил Клэр, пока его снова тошнило. — Никогда. Ни за что.
— О, мы пойдем туда снова, если потребует долг, — Эмма судорожно выдохнула. Мысль о возвращении домой, броске корсета в огонь и наблюдении за его горением была невероятно привлекательной. — Но не сегодня. Сейчас, мистер Клэр, мы на Гринвитч, и я хочу, чтобы вы помогли мне найти экипаж.
— О, отлично, — простонал Клэр. — Чудесно. Чего ради?
— Ради поездки, мастер дедукции, — ее тон был резче, чем она хотела. — Нам нужно доставить новости.
Было за полночь, и конюшня пахла сеном и шерстью. В стойлах шуршали движения, глаза были приоткрыты.
Грифоны нервничали. Радужное оперение шуршало, острые янтарные или обсидиановые клювы щелкали, нарушая тишину. Рыжие или угольно-темные бока двигались, когти сжимались в темноте. Эмма не шевелилась, осторожно стояла посередине прохода по центру. Микал был так близко к ней, что она ощущала его жар.
