Я вновь глянула на дорогу. Услышала потрескивание рации, приказы полицейского. Это не имело никакого отношения ни к Эмми, ни ко мне. Нужно было уходить — пока я не стала частью толпы, ведь ею неизбежно заинтересуются полицейские. Мое имя фигурировало в событиях, которые я стремилась позабыть любой ценой. Судебный запрет на приближение, угроза возбуждения дела, хриплый шепот моего шефа, его побелевшее лицо:
— Господи, Лия, что ты натворила?
Я сделала шаг назад. Еще один. И побрела прочь, расстроенно глядя на испачканные туфли.
На полпути к машине услышала за спиной шорох. Резко обернулась, нервы на взводе — и уловила слабый запах пота.
Из травы вспорхнула птица, крылья разорвали тишину, больше ничего.
Я вспомнила шум среди ночи. Лай собаки. Время.
Какой-нибудь зверь, Лия.
Медведь.
Просто коты.
* * *
В школу я почти опоздала. К началу занятий успела, но полагалось приезжать до первого звонка. Перед главным входом ждала очередь из ученических машин, поэтому я проскочила через автобусную стоянку (не приветствуется, но и не запрещается), припарковала автомобиль на учительской стоянке за своим крылом и, воспользовавшись ключом, проскользнула в здание через пожарный выход (тоже не приветствуется, но не запрещается).
На пороге классов перешептывались учителя. Видимо, в школу уже долетели новости о женщине у озера. Здешняя жизнь совсем не походила на городскую, где жестокие преступления происходили ежедневно, где вой сирен составлял постоянный звуковой фон, а их приближение ничего не означало. Там бы мою газету не заинтересовала история про найденную на берегу озера женщину — про выжившую женщину.
Шептались не только учителя.
Гудела вся школа. Гул тек по коридорам, вливался в классы вместе с учениками и набирал силу, пока они занимали места. Рука ко рту: «О боже!» Потрясенное восклицание, склоненные друг к другу головы. Все явно обсуждали женщину, найденную у озера.
Что ж, все понятно. На первом уроке порядка не добиться.
Такое иногда случалось: школа начинала гудеть. Для меня это было все равно что слушать разговор на незнакомом языке. Новости, передаваемые тайнописью; закорючки, смысл которых я уже давным-давно забыла.
Я подозревала, что непонимание проистекало не только из разницы в возрасте. Наши ученики были особым, переходным, видом: в школу поступали нескладные дети, с ломкими голосами и угловатыми фигурами, а заканчивали ее совсем иные создания. Округлости и мускулы — и непривычная сила, скрытая за тем и другим.
